Сергей Ермаков - Чужие игрушки. Часть 3

– Мы с ним на эту тему не говорили.

– Почему?

– Он тоже думал, что я на сверхсрочной. Он даже обрадовался. Он все время хотел, чтобы я стал военным. Только это была не совсем сверхсрочная служба.

– А, что это было? Дисбат?

Николай обреченно махнул рукой:

– Нет, не дисбат. Меня тогда даже наградили. Отцу письмо благодарственное прислали, он мне показывал.

– Он мне рассказывал, удивлялся очень, почему вы орден не носите. Теперь понятно.

Николай подозрительно посмотрел на Звягинцева:

– Думаете вам понятно? Думаете мне орден дали потому, что я Кларе не писал.

– Не горячитесь Николай Федорович. Я этого не говорил, даже так не думал.

Николай как бы оправдываясь продолжил:

– Мне орден за участие в боевых действиях за рубежом дали. Хотя…

Николай задумался и

– Хотя я так и не понял, за что мне его дали, обещали награждать за каждое ранение. Одно ранение у меня и было.

Звягинцев опешил:

– Как обещали награждать за ранение? Это ни в какие рамки не укладывается. Это цинично. Штрафные батальоны в войну были, но это была вынужденная мера. А, сейчас то зачем?

Николай безразличным голосом подтвердил:

– А, так. Награда только за ранение, ну посмертно тоже награда. Такой контракт. Я вынужден был его подписать.

Звягинцев был совсем ошарашен?

– А, что же это было? Это что же, за контракт, за такой?

Николай поморщился:

– Как-нибудь в другой раз расскажу.

– А почему же вы с отцом не поговорили Николай Федорович?

– Не знаю, не получалось. Мы, когда с вами от отца возвращались, я всю дорогу размышлял, почему я ему все не рассказал. Что я ему тогда сказать был должен? Я подписку дал и не одну, что о своей службе никому не расскажу. Спросить его как поживают Никитины? Так я из разговора с братом понял, что связь оборвалась. Что отцу сердце то было рвать?

– Да, вы Хромовы народ щепетильный, до ужаса. Федор Петрович тоже стесняется вам рассказывать о себе. А, стесняться ему нечего, поверьте. Его биографией гордится надо. Это я вам точно говорю. Ладно. Потом об этом поговорим. Сейчас нам что делать?

– Я поэтому и пришел к вам Виктор Петрович, что не знаю. Думал вы посоветуете.

Звягинцев задумался. Через некоторое время он спросил:

– Вы московский адрес Никитиных помните?

– Конечно.

– Диктуйте.

Когда Звягинцев, нацепив очки на нос, записал адрес, Николай поинтересовался:

– Вы хотите по своим каналам узнать о Никитиных.

– А зачем нам какие-то там каналы? Могу я навестить фронтового товарища? Могу. Сам поеду.

– Виктор Петрович, я вас озадачил своими проблемами.

– Нет, Коля, я сам хочу с Никитиным повидаться, и совсем не потому, что надо в этой истории разобраться. Нет, и поэтому, конечно, тоже. Просто, мало нас осталось на этом свете. Хоть перед смертью свидиться. Может он меня и не помнит. Но, это неважно.

Николай вздрогнул. Звягинцев его в первый раз назвал просто Колей.

Вернулся Звягинцев через несколько дней и вызвал к себе Николая в кабинет. Николай открыл дверь его кабинета, с надеждой в глазах. Когда он вошел Виктор Петрович сказал по селектору:

– Зиночка, меня ни для кого нет.

– Виктор Петрович, вам чая или кофе?

– Спасибо Зиночка ничего не надо.

Звягинцев хмуро посмотрел на Хромова:

– Садитесь, Николай Федорович.

Николай с тревогой опустился на стул, а Виктор Петрович продолжил:

– Запишите новый адрес Никитиных, Николай Федорович.

– Они переехали?

– Они разменяли квартиру.

– Разменяли? Почему?

Звягинцев потянулся под стол и достал бутылку водки и три граненых стакана:

– Умер Александр Иванович.

– Как умер?

Звягинцев уже наливал водку по стаканам:

– Так. Умер. Не молодые мы уже. Инфаркт.

Виктор Петрович посмотрел на Хромова, достал буханку черного хлеба и отрезал от нее складным ножом три ломтя. Один ломоть хлеба он положил на стакан:

– Давай выпьем за него. Пусть земля ему будет пухом.

Не дожидаясь Николая опрокинул свой стакан в рот. Николай тоже опорожнил свой стакан и всхлипывая, стал размазывать слезы по лицу. Один стакан, накрытый ломтем черного хлеба, остался на столе. Звягинцев снова налил в стаканы водки и молча выпил. Помолчал и глядя в сторону продолжил:

– Пришел я по тому адресу, который ты мне дал Николай Федорович, а мне говорят, здесь такие не живут. Спрашиваю, давно не живут. Да уж лет семь как съехали. Новый адрес Никитиных не знают. Подключил свои связи. Узнал, оказывается после смерти Александра Ивановича, Никитиных попросили съехать с квартиры. Дом, в котором они жили, не простым оказался. Ну правда, помогли им с квартирой. Площадь даже больше оказалась, чем в той которой они жили. Но не центр. А, уж потом они ту квартиру на две разменяли. Что не спрашиваешь, кто куда разъехался?