Сергей Ермаков - Чужие игрушки. Часть 3

– Проходите, Николай Федорович.

Пока Хромов раздевался в коридоре, Звягинцев хлопотал на кухне. Когда Николай заглянул на кухню, то увидел, что кухонный стол был сервирован на славу. Шпроты, в тарелках лежали нарезанные колбаса и красная рыба. На плите ворчала кастрюля, из которой доносился запах вареной картошки. Виктор Петрович извиняюще проговорил:

– Простите старика. Стол без изысков, не успел подготовится, но посидеть нам хватит. Коньячка?

Николай смущенно покраснел и поставил на стол банку с солеными грибами:

– Извините Виктор Петрович, заставил вас суетиться после рабочего дня. Это грибы соленые, брат собирал. Каждую осень присылает.

– Что вы, что вы, Николай Федорович, не извиняйтесь. Мне старику гости в радость. Совсем меня никто не навещает, забыли. А, грибы мы обязательно попробуем. Так, что? Коньячка?

Николай неуверенно посмотрел на бутылку. Вчерашнее возлияние еще свежо было в памяти. Звягинцев продолжил:

– Понимаю, понимаю, но мы без фанатизма. Чувствую, нам сегодня без бутылки не обойтись. Потом чаю выпьем. Все как рукой снимет.

Николай безнадежно махнул рукой и сел за стол. Звягинцев весело произнес:

– Ну, за встречу, по маленькой.

Когда выпили он засуетился:

– Закусывайте, закусывайте, Николай Федорович.

Закусили, Звягинцев продолжил:

– Ничего не хотите рассказать Николай Федорович? Так сказать излить душу.

Николай затравленно посмотрел на Звягинцева:

– Хочу. Хотел у вас совета спросить. А с чего начать не знаю. Сложно все.

– Может еще коньячку, чтобы легче стало?

– Наверное. Правда я вчера перебрал, сегодня повторять вчерашнее не хочется.

Виктор Петрович наполнял рюмки:

– Но, поговорить то нам надо, поговорить придется. Я вчера с продавцом поговорил, и у меня сложилось ощущение, что у вас с Никитиными сложились какие-то очень непростые отношения. Федор Петрович очень тепло отзывался об Александре Ивановиче. А вы, как я понял, с ними уже давно отношения не поддерживаете. Хотя, казалось бы, вы с сыном Никитина в детстве дружили. И адрес их московский знаете. Казалось бы, чего проще у него самого поинтересоваться, что произошло с вашим подарком. Я понимаю, обидно увидеть, что вашим подарком пренебрегли. Но мне кажется, что тут все не так просто, как это кажется. Может я чем-то смогу помочь.

– Вы, как всегда, правы Виктор Петрович. Все не так просто.

– Так расскажите, легче станет, глядишь и придумаем чего вместе.

Николай недоверчиво посмотрел на Звягинцева:

– Я уже вчера рассказывал это все в пивной. Благо, никого знакомых не было.

– Что все так плохо?

Николай пожал плечами:

– Не знаю?

Звягинцев решительно продолжил:

– Скажите, вы хорошо относитесь к Никитиным?

Николай посмотрел на него глазами побитой собаки:

– Очень хорошо, Они хорошие, достойные и добрые люди. Много для нас и для меня лично сделали.

– Поясните. Вы к ним хорошо относитесь потому, что вы им благодарны?

– Ну и поэтому тоже. Но мы с ними дружили по-настоящему. Ну, вы понимаете.

Звягинцев попытался уточнить:

– А, потом они переехали в Москву и дружбе пришел конец.

– Нет. И я к ним в гости приезжал. И Александр Иванович, когда по делам бывал у нас в городе, к отцу заходил. Они всегда очень тепло расставались.

– Тогда что? Что произошло? Я не понимаю.

Николай замялся:

– Понимаете, когда я был в армии мне запретили переписываться с Кларой, дочерью Никитиных.

Звягинцев попытался докопаться до истины:

– Кто запрети? Ваш отец? Никитин?

Николай недовольно проворчал:

– Нет, не они. Другой человек. Я его не знаю. Он сказал, что я своей перепиской наношу вред Никитиным. В общем он из КГБ был.

Звягинцев удивленно выдохнул:

– Дела… И вы перестали переписываться?

Николай попытался объяснить:

– Да, не имел я возможности переписываться. Я даже с отцом переписываться не мог.

– Почему?

– Почта проверялась, как я понял. Просто мне перестали приходить письма, думаю и мои письма до Клары не доходили. На сколько я понял, все письма и от меня, и ко мне проверяли и задерживали. Я определенное время даже до почтового ящика добраться не мог.

– Как так?

– То на губе сидел, то вообще. А, ладно сложно объяснять.

– Ну, а когда вернулись из армии.

– Я вернулся из армии через пять лет. Перед самым моим увольнением мне сказали что Клара вышла замуж.

– Пять лет. На сверхсрочную остались?

– Можно и так сказать.

– А Федор Петрович, вам что сказал, по этому поводу?