Сергей Ермаков - Чужие игрушки. Часть 3

– Скажите хотя бы это был мужчина моего возраста?

Продавец после недолгой паузы промолвил:

– Нет, это была женщина, за ее возраст мне трудно ручаться.

Сердце Николая оборвалось, в голове пронеслось:

– Значит все-таки Клара. Ну почему, почему так жестоко?

Продавец поинтересовался:

– Я вам помог.

Николай вздохнул:

– Да, спасибо.

Всю дорогу до дома Николай размышлял:

– Значит, правильно я не пошел к Никитиным. Ну, я дурак. Дурак упертый. Идиот. Проторчал три лишних года в армии, ради чего. Уперся как индюк – я своих друзей не предам. Вот и не предал. А, кому это было нужно? Никому. Мне ведь по-хорошему говорили, что я там им не нужен, что я там просто мешаюсь. Сейчас бы я такого дурака не свалял как тогда. Что, и приполз бы к Никитиным на коленях и талдычил, что к Кларе никаких чувств не питаю? Да, проще повеситься, чем таким дерьмом оказаться. А может все не так? Может я себя зря накручиваю? Ведь это не Витька сдал шахматы в магазин. Может у него их украли? Может Звягинцев прав. Принесла в магазин какая-то женщина. Почему это должна быть Клара? А кто? Что хочешь сказать, что обнесли квартиру Никитиных и это сошло с рук? А, почему бы и нет? Ведь продали то шахматы не в Москве, а здесь, провинциальном городе, чтобы концы в воду. Ну и чего теперь делать? Ехать к Никитиным? Здравствуйте, я ваша тетя. Как же ждали они меня. Захотели бы сами приехали и навестили нас. Им наш адрес хорошо известен. А, никто из них не приехал, ни тогда, когда я в армии был, ни потом. Значит правильно этот хмырь говорил. Гусь свинье не товарищ. Ну и пусть. Пусть им всем повезет, я за них только рад буду. Не пойду домой! Пойду в какой-нибудь кабак. Напиться хочу.

На утро Николай спускался по лестнице в своем подъезде. В голове бухало и гудело. Вспоминать вчерашний вечер не хотелось, но перед глазами вставали картины, связанные именно с ним. На встречу Хромову попалась Нина Степановна. Николай автоматически поздоровался и стал спускаться дальше. Нина Степановна остановилась и стала смотреть в спину Хромову осуждающе покачивая головой.

– Николаю вспоминались качающиеся стены домов, когда он возвращался домой. Вставали лица его вчерашних случайных собутыльников. Каждый из них что-то рассказывал другим, и каждый из них даже не пытался вникнуть в смысл рассказа другого. Они слышали друг друга только тогда, когда один из них предлагал долить в пивные кружки, стоящее перед ними на высоком столике, водку. На столе лежала газета, подмоченная пролитым пивом. На газете валялись остатки воблы. За соседними столиками картина мало чем отличалась. К потолку поднимался табачный дым. Сюда приходили выговориться. Рассказывать можно было все, как на исповеди. На завтра, никто из тех, кто был здесь накануне, не помнил, ни лиц тех, с кем пил, ни того, что ему рассказывали. Выговорившего не мучало раскаяние, что на следующий день ему кто-нибудь напомнит о его опрометчивых признаниях. Напоминать было не кому, и тем не менее оставалось ощущение, что душу свою человек облегчил.

Выйдя из подъезда Николай как-то резко ощутил, что пользы от него сегодня на работе не будет. Он представил себя сидящим за столом, неспособным не только думать, но просто седеть с чувством собственного достоинства. Он представил, как вокруг него суетятся в рабочем порыве его коллеги. Ему стало стыдно. В голове сквозь туман мелькнула мысль:

– Надо от Светы позвонить на работу, что на сегодня беру отгул. Надо спешить пока она еще не ушла на работу.

Он обогнал, неторопливо поднимающуюся по лестнице, Нину Степановну. Та на ходу что-то ворчала себе под нос. Свету он застал уже в дверях:

– Света, можно от вас позвонить?

– Только быстро Николай Федорович, а то я на работу опоздаю.

Трубку на другом конце не поднимали. Николай посмотрел на Светины ходики, висевшие на стене:

– Ну, конечно, еще из наших в такую рань никто не приходит. Ладно потом позвоню из автомата.

Он положил трубку:

– Извините Света, что задержал. Я пойду.

– Но, вы же не дозвонились Николай Федорович.

– Рано еще, на работе никого нет. Потом, попозже, из автомата дозвонюсь.

– А, вы что, на работу не пойдете?

– Нет, что-то неважно себя чувствую. Спасибо Света, еще раз извините.

– Может вам таблетку дать какую-нибудь?

– А у вас есть?

– Конечно. Вам от чего?

– Голова раскалывается.

– Тогда вам анальгин надо.

Через несколько секунд она ему вручила таблетку. Хромов засунул таблетку в рот и поблагодарил: