Екатерина Бердичева - Художник

Министр краснел и бледнел. Сплетни про его молодую жену не сходили с уст придворного люда. Повода она вроде не давала, но сын Министра от предыдущего брака был настолько хорош, что это одно уже могло считаться достаточным поводом.

– Ты языком-то не мели. – Сдвинул брови Его Величество. – Как зовут ту дриаду, что замуж за графа Кареша выходить отказалась?

– Марьяшка Сосницкая. Никак, сватом решил заделаться, Величество?

– Точно, шут. И на свадьбу хочу подарить им домик с угодьями. Совсем рядом. Всего в десяти верстах от столицы.

– Так землица давно вроде разобрана?

– Разобрана, да не вся! – Торжествующе сказал Король. – А Озерный Край?

– Да ты, никак, графа решил оставить без порток? Как он голым при дворе покажется? Понимаю, в твоей спальне…

– Ты болтай, да не заговаривайся! – Сдвинул монарх брови. – Но зато дриаде там – раздолье! Отремонтирует ей сарайчик – и пусть себе медитирует. А сам – в столицу. А от налогов я на десяток лет его избавлю, тем более, что он этому Саминьшу дальней родней приходится… Ты пиши, пиши! Значит, даруем графу Карешу и дриаде Марьяшке…

Свадьба, прошедшая под королевским патронажем, была пышной. Граф Кареш светился полубезумной улыбкой выигравшего джек-пот бедняка. Молодая дриадка сияла нечеловеческой красотой и природной свежестью.

Король чету благословил и отправил в подаренный замок провести медовый месяц, с расчетом на то, что его постоянный партнер не выдержит ночевок на свежем воздухе и полчищ болотных комаров, да и поскорей вернется во дворец, под заботливое око мудрого Монарха.

Но когда через месяц от молодых не поступило ни слуху, ни духу, Король забеспокоился и послал двух молодых лейтенантов гвардии прогуляться в Озерный Край и поторопить графа Кареша с возвращением.

Через день лейтенанты вернулись. Еще сорок восемь часов назад их волосы были черными, а глаза молодыми и беспечными. А теперь перед Величеством стояли два седых трясущихся существа.

Король пришел в ужас и приказал принести запечатанную бутыль “vocatus cum allium” – дорогого заморского вина, покупаемого капитанами кораблей в дальних северных портах. После стакана крепкого пойла в их глазах появилось осмысленное выражение, и офицеры поведали Королю очень странную и мистическую историю.

Приехали они к замку молодоженов уже ближе к вечеру в надежде заночевать и выпить с молодым мужем пару-тройку бутылочек фиолетового винца, коим славились здешние топлые места, плодящие в избыточном количестве ягодку- гонобобель, придающую напитку цвет и непередаваемый терпкий аромат.

Солнце закатывалось за дремучие леса и мрачные болота. В замок должны были загонять скотину, готовить еду, и вообще, в это время любое поместье кипит людьми. А тут – ворота распахнуты, в центральном здании – ни одного огонька. Подъездная дорога мирно колосилась нетоптаной травой.

– Сбежали, небось, втихомолку! – Пренебрежительно сказал один офицер другому.

– Да перестань, как можно жить в этих трущобах? – Второй кивнул головой на черный провал крыши основного здания.

Они остановили лошадей в воротах, не решаясь переступить черту, за которой начинался двор.

– Поехали обратно, пока окончательно не стемнело. На этих заросших тропинках вполне можно свернуть не туда!

– Погоди! – Первый офицер вдруг спешился, вглядываясь в глубину разбитого окна. – Мне показалось, там сверкнул какой-то огонек!

И он, бросив поводья другу, решительно пересек двор и зашел в открытую подъездную дверь. А потом раздался его голос:

– Ну ни хрена ж себе! – И затем тревожное: – Подойди-ка сюда!

Когда второй офицер зашел в большой и сумрачный зал, его глазам предстала совершенно безумная картина: везде – на стенах, колоннах, полу и потолке вились воздушные корни, перекрученные между собой, словно виноградная лоза. И в этих природных канатах, скомканные, задушенные и придавленные, висели… нет, не люди, а их оболочки, высохшие мумии. А из их ртов, ребер, животов торчали древесные побеги. Офицеру показалось, что они пульсировали. А на центральной стене, прямо перед входом, висел молодой супруг – граф Кареш. Подвешен он был звездой – руки и ноги – в стороны. Глаза были полузакрыты. Тело почти целиком было утыкано толстыми лианами. А посередине, там, где у человека должно биться его горячее сердце, сиял красным пламенем огромный рубин.

– Мой Бог! – В ужасе произнес второй офицер.

– Вот тебе и попили винца! – Схватился за створку двери первый, поскольку его затошнило, и закружилась голова. – Бежим отсюда!