Олег Денисов - Феномен зяблика

– Андрей, представь, если бог все-таки спустится на землю, – глаза старика впервые потухли, – он их первыми призовет к ответу?

– Нет, конечно. Сначала всех попов…

– Так они же слуги Господни? – наигранно спросил Пифагор Соломонович, но я реально почувствовал волну уважения, идущую ко мне. До этого я чувствовал, в лучшем случае только интерес.

– Сфигали?! – не выдержал я. – Тогда я буду его референтом. Можно?

– Можно, – тихо ответил Старик, и последняя искра в его глазах исчезла под слоем пепла. Он сразу постарел, вся его спортивность и энергичность исчезли, ершик пригладился. «Ильич сдох, а я Фроська Каплан».

Но образ Ильича в подтяжках, объявляющий о начале дискотеки, мне больше нравился, и я начал снова раздувать огонь. В результате, мы пришли к обоюдному решению, что путь к богу лежит НЕ ЧЕРЕЗ ЦЕРКОВЬ. Что даже политики, по сравнению с церковниками, просто «белокрылые лошадки», и их можно, хотя бы теоретически, поменять. Что безнравственность церковников, не в том, что они торгуют свечками и ритуалами, а в том, что они нарушают антимонопольное законодательство. Узурпировали нашу дорогу к Всевышнему, и пытаются никого не пускать мимо своей церковной кассы. Все кто напрямую к Богу – все враги. А иначе этот самый остроумный бизнес и не сохранить. И так уже более двух тысяч лет. Папе Богу, и его семье, где все мужики, вряд ли это может нравиться, и когда у него кончится терпение одному ему известно. А Пифагору Соломоновичу грустно, что большинство не знает другого пути, а меньшинство вообще потеряло ощущение своей связи с вселенским разумом. Это самые страшные люди, они и не верующие и не атеисты. У них сбой в программе уже в третьем поколении. Помолились и пошли убивать, или наоборот. Им по-тромбону, есть ли жизнь на Марсе или нет, нет вопросов – нет ответов.

После нашей теологической беседы, Пифагор Соломонович понемногу пришел в себя и снова начал источать свет. Приближалась моя станция, и он пошел проводить меня в тамбур. Когда двери электрички открылись, мы с ним очень тепло и крайне неохотно попрощались. А напоследок, уже стоя на перроне, я задал ему последний вопрос:

– Ильич, а женщины будущего будут носить лифчики?

Обращение «Ильич» его нисколько не удивило. Но ничего не ответил «проклятый старик». Ослепил меня улыбкой Чеширского кота и «умчался прочь на своей электричке». А я стоял на перроне и думал, что это было? А было это похоже на шутку «тихо сам с собою». Потому как ничего нового я от Пифагора Соломоновича не узнал и не услышал, даже анекдоты все были старые. Как будто душевно пообщался с зеркалом, а это, похоже, плохо влияет на психику. Мои мысли явно нуждались в дефрагментации, а от эйфории свободы полета не осталось и следа. Я снова побаивался смерти. Единственный вопрос, на который я не знал ответа, так и остался без ответа. А может быть это сейчас самый главный вопрос?! «Жизнь цепь, а мелочи в ней звенья, нельзя звену не придавать значенья».

И я продолжил свой путь, не зная, где заканчивается вопрос и начинается ответ. А может все вопросы риторические? Но, это вряд ли.

Автовокзал в Пыре находился напротив железнодорожной станции. Перейдя небольшую площадь, я сразу оказался у билетных касс. Работало только одно окошко. Я занял место в шумной очереди и начал изучать схему автобусного движения в районе, висевшую на стене. И тут меня прострелило! Прямо в голову! Слева направо.

Чем-чем? Видимо, собственной глупостью. Сейчас я возьму билет до Перерывов и окажусь в среднем течении реки. Намного выше начала заповедника. А мне надо попасть ниже по течению, где заповедник уже заканчивается. Именно там, по слухам и должен обитать мой старик. И зачем я приперся в Пыру? Надо было сесть на автобус и доехать до Старого Яра, там контора заповедника и приблизительно его середина.

Сказалась привычка. Если путешествуешь по реке, путешествуешь всегда сверху вниз, по течению. Да и путь свободного человека должен был обязательно начаться с рельсов и шпал, уходящих вдаль. Но теперь я даже дальше от цели, чем лежа на диване дома. Это если в километрах.

Я задумался. Кайфа от процесса всегда больше, чем от результата; но если цель оказалась недостижимой, кайф от процесса тоже исчезает.

Мои умозаключения были прерваны строгим голосом из окошечка: «Мужчина, вы едете?» Кассирша была очень даже ничего. Обычно таких берут на бензоколонки, для привлечения клиентов. Я купил билет и подумал про нее: «Зачем ты тут сидишь?! Муниципальное предприятие: работы много – денег мало. Могла бы работать на бензоколонке». Потом вспомнил, что это Пыра, и здесь любая работа, как удача. Особенно на автобусной станции. В центре города, официальная зарплата, мужики куртуазные, вроде меня, попадаются. Мне то, конечно, некогда – через 20 минут автобус. Но я успел оценить прикид банковской служащей в окошечке кассы.