Чайка Богдан - Дневник грозы. Когда мы смотрим на море, море смотрит на нас

Отец тоже видел этот мир впервые, хотя выходил в него уже столько раз. Но сейчас понял, что ему, наконец, показали этот мир с какой-то другой стороны. Волны в его глазах теперь приняли какое-то очертание тропинок и дорожек, по которым можно было идти. А тучи стали подобно деревьям – где-то здесь начали появляться раньше невидимые для него обитатели этого скрытого от глаз обычных людей мира воды. Широкой дугой они шли по водной тропинке к самой дальней бухте, где человек оставил свои сети, чтобы получить немного еды для своей семьи. Мальчик будет взахлеб рассказывать об этом своем путешествии. Как они летели, парили над волнами, как был похож его папа на воздушного змея, которого отпустили на свободу с привязи в небо. На очень красивого и большого воздушного змея. Мама смеялась такой улыбкой – самой чистой и счастливой, какую мальчик знал. Моряк думает, что его мама была счастлива, что он тогда вернулся. С папой они не ссорились, и даже не обменялись ни одним упреком. Папа просто сказал, что погода была какая-то странная: «Воды сегодня были в спокойном могуществе». Мама лишь поцелует его. Они были красивой парой, настолько красивой, что моряк себя поймал однажды на странной мысли в каком-то портовом баре. На этом корабле он услышал много историй о родителях и давно решил оставить историю о своих в тайном уголке памяти, до которого никто не сможет дотянуться. Когда-нибудь, возможно, судьба его забросит снова в тот его первый дом. Один раз они уже там были, и моряк побоялся наведаться в родительский дом.

После морского путешествия мальчик попросит папу сделать ему лодку, а папа скажет ему, что он уже большой, и может сделать себе лодку сам. И добавит:

– Но советую тебе испытывать ее сначала на реке.

Папа не приказал, папа посоветовал, возможно, это спасло мальчика от гибели, потому что он решил послушать папу и благополучно потерял свое первое подобие лодки в совсем спокойных водах их местной речушки. Так началось то его лето. Потом он проведет не одно лето, плавая по реке на своей собственной, сначала хлипкой, лодке, потом тайно решится и выйдет даже в море. Но его первое лето, когда он конструировал сначала свой плот, потом лодку, она даст течь из всех щелей и затонет. Потом они будут нырять и пытаться ее найти, когда найдут, начнут спасательную операцию. Шутка ли, столько хоть и дармовой, но настоящей корабельной древесины будет пропадать! Они будут привязывать канат к лодке и тащить ее с берега, она будет застревать и тянуться по дну, один из его друзей будет плыть вместе с ней и проталкивать, когда она будет за что-то цепляться. В конце концов, лодка будет спасена, и начнется ее доделка – обмазка смолой. Начнутся поиски нужной смолы по всей округе, а потом хитрые приключения по ее добыче, денег ведь у них не было ни на смолу, ни на корабельную древесину, ни на парус. Парус на лодку в то лето они так и не поставят, но поплывут, потом будут ходовые испытания, рыбалка. Поймать большую рыбу в реке, такую большую, чтобы над тобой не смеялись взрослые, оказалось той еще задачей. Одна такая рыба, оказалось, легко могла тащить их вместе с лодкой. Но все-таки они притащили домой каждый по рыбине, от которых их родители ахнули, а мальчик и его друзья начали гордиться от собственной значимости. Ягоды в лесу перестали быть интересными. Так закончилось лето – они на лодку ставили парус, а следующее он уже начнет под парусами, и на год старше, на год сильнее, на год умнее. Его паруса будут только разгонять его еще сильнее. Совсем скоро он сможет помогать своей семье. И появление нового человека в ней станет чем-то самим собой разумеющимся. Мальчик помнит свое последнее лето, когда чувствовал себя еще ребенком. Они все были тогда счастливы – папа, мама, сам мальчик и, наверное, этот маленький человек. Забавно было потом чувствовать себя через лето. Цинизм, наверное – это граница между ребенком и взрослым, не хитрость, не злость, а именно цинизм. Его время в доме уходило, он ничего не говорил папе и маме, но откуда-то они сами все понимали – взрослым не нужно много слов. Самые умные из взрослых вообще слова не очень любят, по крайней мере, когда их много. Папа перестал с ним играться, а начал учить, а любви мамы стало немного меньше. Мальчик все так же любил лежать на траве перед лесом или на том самом утесе, который стал тайным местом. Небо было все таким же голубым, но его горизонт неумолимо уходил куда-то за границы их поселка на утесе возле моря.