Чайка Богдан - Дневник грозы. Когда мы смотрим на море, море смотрит на нас

Мальчик кивнул. Он-то не боялся моря, но папу боялся, особенно сейчас. Даже его друг, ветер, испугался его папу.

– Хорошо.

И папа встал с носа лодки, уперся плечом в борт и начал сталкивать ее с берега – их плавание начиналось. Ветер вокруг радовался, он потеплел и начал искать паруса этого суденышка. Никогда этот взрослый человек не видел такого попутного ветра, как в тот день. Ему даже не пришлось брать весла, чтобы отойти от берега. Даже без парусов его лодка направилась в открытое море.

Мальчик подрастет и будет вспоминать слова своего родителя, когда еще не раз будет смотреть на фигурки людей с поднятыми вверх руками и наполовину погруженных в воду. Эти фигурки быстро удаляются от их дома, паруса которого уносят всех их в сторону от этого человека, которого забирает океан. В принципе он знал, что этот моряк скоро уйдет, их не выбирают обитатели дома под парусами, их не выбирает он, их выбирает, может, этот корабль, а может, море или Она. Может, их выбирает ветер – неизменный спутник этого корабля. Нет, он им не желал зла, но почему-то они начинают выглядеть на этом корабле, как снег в летнем лесу. Снега не должно быть, так и их почему-то не должно быть на корабле, и океан их забирает. Как-то он даже в качестве эксперимента решил привязать одного из них веревкой, но волны тогда накренили корабль и выкинули бедолагу за борт. Тогда другой раз он несчастному выдумал какое-то наказание, и привязал к мачте с руками и ногами. И буря тогда затопила всю верхнюю палубу, а волны подняли какую-то бочку ее о несчастного, тот еще живой взмолился о пощаде, чтобы его отвязали, пока какой-нибудь якорь не расколол ему череп. И мы тогда повиновались его призыву пощадить, его мольбе отвязать. Он помнит, как переглядывались тогда между собой все моряки: наказание показалось слишком суровым, и вина страшного исхода для обычных смертных повисла на двух хранителях дома под парусами. И тогда он перестал себя обманывать и решил – «так заведено». Через мгновение волна смоет останки того бедолаги, а в его памяти не будет больше надежды, больше он не играл в эти игры – кому суждено уйти в грозу, тот уйдет, и они, смертные, не в силах этому помешать. Быть может, когда-то в этом доме смогли спасти от этой участи единственного человека, который потом и станет хранителем этих деревянных палуб. Смертные гости этого бесконечного голубого мира не будут впредь позволять себе таких вольностей, но об этом они никогда и не спрашивали друг друга. Боялись?! Нет, скорее просто не хотели знать всех ответов. Дружба – это чаще всего маленькая ложь, быть может, и всегда. В его случае все-таки маленькая ложь.

Он помнит свой первый раз в море. Маленькое суденышко, опасный попутный ветер, скальные берега. Такие бухты закрыты для больших кораблей – для них здесь слишком много опасностей. Одна из них – как раз такой ветер, который тогда уносил их в открытое море. Та маленькая щепка набирала ход, как листок дерева на осеннем ветру. Тогда ему казалось, что он попал в волшебное царство – так было интересно маленькому мальчику наблюдать, как их маленький кораблик кидает в разные стороны под напором морского ветра. Мальчик думал: «Какая увлекательная игра», а моряк думал о своем отце. Как отец умудрялся управлять той щепкой с парусом? Отец был тогда напряжен, он точно это знал, папе никогда больше не приходилось усмирять такой сильный и игривый ветер. Отец на всю жизнь запомнил, как они неслись по волнам навстречу восходу, его лодка порой отрывалась от водной глади и парила на хлипком киле над водой. Они с ветром как будто стали единым потоком. Ветер позволял его направлять. Такие же чувства испытывал этот взрослый человек, когда он ездил верхом. Огромное сильное животное под ним позволяло себя направлять, но он был гостем в его мире. Так и тогда они нашли с ветром общий язык. Это существо позволяло к себе прикасаться, позволяло себя направлять туда, куда человеку нужно было. А человек очень осторожно это использовал. Здесь он был гостем этого существа. Когда человек делал что-то неосторожно, он сразу чувствовал, что его лодку сейчас поднимут в небо и перевернут парусом вниз – утопят. Оставят погибать, тонуть здесь, вместе с самым дорогим, что у него есть в этом мире – его сыном. Глаза ребенка блестели, его светлые кудри развевались во все стороны вслед за парусом, его дорогой мальчик смотрел восхищенно то на своего папу, то на водный мир вокруг них. Этот мир он видел впервые.