Владислав Зубченко - Рождённые огнём. Первый роман о российских пожарных…

С Николая разом слетела вся его природная смелость. Но виду молодой человек не подал и уверенным шагом вошёл к брандмейстеру.

– Вот, Николай Алексеич, знакомься – Ольга Степановна, несравненная доченька моя вернулась, – не сводя глаз со своей красавицы, представил гостью Бодров. – Сколь ни ожидал звёздочку мою, а приехала нежданно.

Знакомься, Оленька: Николай Алексеич Мартынов, сын друга моего погибшего.

Ольга сделала легкий книксен, опередив поклон совсем растерявшегося от такой красоты Мартынова. Нет, барышни вовсе не обделяли вниманием молодого унтер-офицера, но на этот раз… Всё смешалось в голове Николая, и он, чувствуя, что не в силах отвести от дочери начальника глаз, попытался было учтиво откланяться в затянувшейся паузе.

– Радость у меня нынче, Николай, – заметив не случайную растерянность помощника, обратился к нему штабс-капитан. – Так что, прошу тебя в гости к нам к ужину сегодня же…

Непросто, ох как непросто в наше время заслужить расположение понравившейся тебе барышни! Никогда не знаешь, что у этих барышень на уме. Иной раз и делать ничего особенного не стоит, а глядишь – и уже юная девица, приходящаяся дочерью какому-нибудь знатному городскому лицу, сама обращает на тебя внимание тайным взглядом или перешёптываниями с подружками. И пусть для примерных воспитанниц, как говорят maman, это совсем недопустимо – глупости! А другой раз кавалер из кожи вон вылезет со своими ухаживаниями, а хлопоты оказываются напрасными. Женских мыслей мужчине даже понимать не стоит. Отчего не замечавшая его ещё вчера барышня, сегодня роняет у его ног платок, давая надежду, а назавтра вновь проходит мимо вконец ошарашенного кавалера? Да бог его знает, господа! Бог его знает!

Собиравшийся на званый ужин к брандмейстеру Мартынов был в женских делах весьма неопытен. Сестра Мария, казалось, переживала за брата больше, чем он сам. Словно уже зная, чем женщина может ранить мужское сердце, она опасалась давать ему какого-либо совета, боясь навредить или переусердствовать. В одном она не сомневалась: выбор её любимого брата Колюшки плохим не будет. Дарья же сидела подле сына со счастливой улыбкой на лице, мысленно благословляя его…

В доме Бодровых было по-праздничному светло и уютно. Супруга Степана Степаныча Елизавета Михайловна была хозяйкой радушной и приветливой. Брандмейстер был женат вторым браком – первая его жена скончалась от чахотки много лет назад, не оставив ему наследников. Зато Елизавета родила ему сына Семёна, что служил офицером в Москве, и дочку Ольгу, в которой отец души не чаял.

Войдя в залу, Мартынов прежде опасливо покосился на стоявший на комоде канделябр и, убедившись, что расстояние до подсвечника весьма приличное, со всей своей учтивостью поклонился хозяевам.

– А вот и Николай Алексеич, голубчик Вы наш, – распростёр свои объятия навстречу гостю Степан Степанович. – Оленька, голубушка, спускайся к нам – ужинать будем.

Ольга появилась на лестнице, ведущей на второй этаж дома, в нежном розовом платье, облегавшем её тоненький стан, с пышными рукавами и юбкой. Волосы её были всё также сплетены в тугую косу и открывали правильное, без изъянов, совсем ещё юное лицо с чуть вздёрнутым носиком, тонкими подведёнными бровями и маленькими пухлыми губами. На этот раз Мартынов оказался проворнее и первым поклонился Ольге, не опуская, между тем, глаз, залюбовавшись явлением самого природного совершенства.

За ужином Бодров много шутил, подливая себе и Мартынову вина, и рассказывал весёлые пожарные истории, ожидая к ним живого интереса от дочери и Николая.

– Это при батюшке твоём было, Коленька, – завёл очередную, то ли быль, то ли байку, хозяин. – Тушили мы дом одного мещанина, а там котов видимо-невидимо. Вроде в самый огонь воду льёшь, а оттуда непременно кот выскакивает. И все они чёрные, как один. Бойцы наши уж и трубы побросали, крестятся, испуг их взял не на шутку. Мещанин тот божится, что не его это твари кошачьи. Мол, сам не ведаю, откуда они взялись. А соседи, возьми да подлей масла в огонь: мол, жена у мещанина – колдунья! Ворожит с утра до ночи. Ну, наши —то неучи ни в какую тушить не хотят. Насилу заставил.

– Батюшка, ну полно Вам, – мягко остановила отца Ольга. – Вот Николаю Алексееичу вовсе неинтересно Вас слушать, наверное. Он молчит всё больше.

Мартынов отложил прибор.

– Батюшка Ваш мне вместо отца нынче стал, – учтиво ответил Николай. – А поэтому к слову его прислушиваюсь, как к родительскому. Вы уж не обессудьте, Ольга Степановна.