Андрей Томилов - Пленники тайги

Перейдя ручей, стала снова подниматься и вскоре опять встретила попутную тропинку. Обрадовалась, пошла быстрее, надеясь, что уже вот там, вон за теми деревьями станет видно крыши деревенских домов. Но домов там не было. Тропка, то появляясь, то снова исчезая, обогнула пологую сопку, сбежала в очередной распадок и совсем пропала. Откуда же Клаша могла знать, что тропинка эта была зверовая, что ей пользовались олени, медведи и другие лесные обитатели для перехода из одной поймы реки в другую.

Долго, очень долго шла девочка по тропинке, выходя то на открытые, солнечные поляны, то снова ныряя под полог тёмного и неприветливого леса. На полянах можно было найти ягоды. Клаша уже стала разбираться, что черника вкусная, сладкая, а красная, белобокая ягода совсем не сладкая. Кажется, бабушка называла её брусникой. Да, брусника не очень вкусная, но её тоже можно есть, уж лучше брусника, чем грибы. А грибы всё чаще и чаще встречались возле тропинки. Но Клаша их не собирала, просто присматривалась, чтобы не пропустить настоящего гнома, но гном всё не встречался. Она не расстраивалась, она же знала, что гномы очень умело прячутся, заметить их бывает очень сложно.

Тропинки снова не стало, она, как-то незаметно исчезла, Клаша стала пробираться от дерева к дереву, спускаясь всё ниже и ниже по склону. Толстый слой мха мешал шагать, особенно ногой с больной коленкой, приходилось часто останавливаться, присаживаться на кочки и отдыхать. Во время отдыха можно было, и поплакать, после чего становилось гораздо легче.

Вскоре Клаша услышала далёкий, но такой знакомый шум, что даже обрадовалась, словно родному человеку, попыталась бежать навстречу этому шуму. И вот впереди уже появились просветы, ближе, ближе. Река шумела просторно, не скрываясь, прыгала на огромных камнях, ныряла под деревья, упавшие вершиной на самую середину русла, неслась, неслась.

Досыта напившись холодной, вкусной воды, Клаша хотела идти дальше, туда, куда так стремительно бежит река, но вдруг навалилась какая-то дикая усталость, не хотелось даже шевелиться. Она, на коленках, отползла подальше от берега, нашла углубление между двух кочек, обросших мягким мохом, и удобно устроившись, почти сразу уснула.

Ночь возле реки, возле воды, была невыносимо холодной. Перекладываясь то на одну сторону, то на другую, Клаша тряслась от мороза и беспрестанно плакала, вернее, просто хныкала, без слёз.

С трудом дождавшись утра, девочка снова двинулась вдоль берега, вслед за течением. Вспоминались бабушкины сказки, особенно про путеводную нить. Ах, как бы хорошо было найти такую путеводную нить сейчас, как бы она пригодилась, как быстро бы такая нить вывела Клашу прямиком к бабушкиному дому. Как бы радовалась бабушка встрече со своей любимой внучкой, обнимала бы её и целовала, целовала.

Домик появился перед девочкой внезапно. Она сразу подумала, что это, непременно, проделки лесного гнома. Видимо, гном следит где-то издалека и вот теперь решил, что уже пора помогать такой хорошей, такой прилежной и усердной девочке. Вот он и построил прямо перед ней маленький лесной домик. Она обрадовалась. И испугалась. Подошла к распахнутой, подпёртой двери и долго всматривалась в тёмное нутро зимовья.

Было непонятно, почему добрый гном построил для неё совсем старый дом? Совсем старый, заросший со всех сторон высокой, пожухлой травой и даже крапивой. Рядом с домиком, возле тропинки, которая убегала в сторону реки, рос огромный, весь разломанный куст черёмухи. Ягоды на черёмухе, были уже чёрные, но ещё не очень вкусные. Вот когда настанет настоящая осень, вот тогда они становятся совсем сладкими. Клаша помнит бабушкины караваи с черёмухой, было очень вкусно. Только, чтобы стало так вкусно, надо много трудиться, бабушка рассказывала. Сперва сходить в лес, найти такой кустик и собрать ягоды. Потом высушить их, на металлическом листике в большой русской печке. Потом долго и старательно растирать тяжелым металлическим пестиком в глубокой, такой же тяжелой ступке. И только когда ягоды превратятся в порошок, от которого очень вкусно пахнет, можно будет ссыпать этот порошок в полотняный мешочек. А когда нужно стряпать каравай для любимой внучки, можно зачерпнуть из мешочка почти полную кружечку порошка, размочить его в тёплой водичке и стряпать.

Вспомнив всё это, Клаша снова нахмурилась, ей стало себя жалко, она уселась на высокое крылечко избушки и горько заплакала.

Досыта наплакавшись, девочка зашла в избушку и осмотрелась. В углу, на камнях, стояла печка, наполненная дровами и берестой для растопки. На столе, возле маленького оконца, лежала коробка спичек, пачка махорки и остаток от газеты. На нарах была старая, затхлая трава, а сверху расстелена старая, с торчащими клочками ваты, телогрейка. Такая же телогрейка висела на стенке, на гвоздике.