Петр Ингвин - «Зимопись». Книга 1 «Как я был девочкой»

Дарья добилась своего. Мои аплодисменты.

Был ли я счастлив раньше, на той Земле? Тогда считал, что нет. Думал, что истинная жизнь течет себе мимо, бурлит где-то невдалеке, за чужим углом. Что суперские гаджеты, девчонки, машины и отвязные тусовки есть наше все. И бежал к этому всему вместе с остальными, не понимая, зачем. Стоп, никуда я не бежал, сидел в своем болоте, с жадностью ловя боковым зрением рекламируемое счастье. Завидуя. Мечтая о том же — когда-нибудь, когда найду кошелек с миллиардом, или мой папа, наемный работник, вдруг станет олигархом.

Четырнадцать лет — время прозрений. У меня. За вас не скажу, оставайтесь в блаженном неведении сколько пожелаете. А мои глаза открылись внутрь, когда операционку жизни перезагрузили, удалив баги и тормозящее старье под корень.

Поужинав сам, я поднялся с тарелкой на стену. Зарине стоять еще до заката. Я буду видеть пятый сон.

— Мне уже рассказали! — взвопила она, бросаясь на шею. — Ты самая лучшая! Представить страшно, что я могла попасть в заложницы к кому-то другому. Аглая рвет и мечет! Садясь — подпрыгивает!

Звонкий солнечный смех окутал приятным теплом. Девушка жевала, глотала, говорить при этом не переставала:

— Карина рассказала о разбойниках. Хорошо, что к царберам отправили гонца с донесением. Если войско не успело уйти совсем, свернут к Евпраксии. И конец лесным рыкцарям!

Сердце стукнуло в пятку. Сообщить Малику невозможно. Полная беспомощность. И если что — абсолютное одиночество и надежда только на себя.

— Почему их зовут рыкцарями? — спросил я, облокотившись о бревно частокола.

Девичьи бровки вскинулись на лоб, тот собрался поперечными складками.

— Почему тебя зовут Чапа? — резонно отбрила она. — Хотя… говорят, во время атаки они громко рычат. Бросаются на врага с рыком: «Уррррра-а!»…

Упс. Привет от перекура.

— Рыкцари — это разбойники?

Ложка скребла по дну, щеки девушки усиленно вздувались и опадали вслед жеванию. Она втиснула с полным ртом:

— Организованные. С простыми могут разобраться войники любой цариссы. Рыкцарей наскоком не одолеть, только выведя на местность, где теряются преимущества.

— Какие преимущества? — заинтересовался я.

Пожатие плеч:

— Скрытность, маскировка. А еще — вопреки закону они убивают издалека!

— С царберами сладить смогут?

Зарина помотала в стороны дожевывавшей головой:

— Никогда. С царберами никто не сладит. На то они и царберы.

Отнеся пустую тарелку на кухню, я остановился перед половиной начальства. Долго набирался храбрости. Поняв, что это процесс бесконечный, сродни медитации или бросанию курить, виртуально пнул себя под зад и через несколько секунд ноги принесли к кабинету папринция. Костяшки пальцев несколько раз стукнули дверь. Она бесшумно отворилась.

— Чапа? — Папринций выглянул, убедился, что я один, и пригласил. — Заходи. Что привело?

— Покушения, — сообщил я, остановившись у входа. — Дважды.

Худая рука учтиво указала на скамью.

— Ты жив, это обнадеживает. — Дядя Люсик присел за стол. Костлявые пальцы забарабанили по грубой потемневшей столешнице. — Рассказывай.

Я рассказал. Удары пальцами участились.

— Предположения?

Мои плечи выразительно дополнили ответ:

— Ничего не понимаю. Еще не понимаю главного: почему вы меня прикрываете?

Нужно ли было нарываться? Но иначе не прояснить самый волнующий момент. Говорят, риск благородное дело. А кто благородней ангела, уважаемого даже царевнами?

Внутренний полет головой вниз закончился с ответом папринция.

— Можешь не верить, но ты мне нужен, Чапа, — заговорил он, подбирая слова. Если бы у него были очки, он бы их поправил и протер, а так — просто потеребил пальцами переносицу. — Хочу быть уверен, что с тобой ничего не случится. Но я не всесилен. Ты можешь помочь себе только сам.

Тоже мне, новость. Только тем и занимаюсь.

— Насчет убийцы — это наемник, — вдруг огорошил папринций.

— Вы его знаете?! — Я чуть не подпрыгнул.

Дядя Люсик устало улыбнулся:

— Размышляю. Понятно, что это человек, выполняющий приказ. У него нет к тебе никаких чувств. Наверное, он даже не знает тебя в лицо. Ему указывают место, он идет и исполняет. Копьем воспользовались, когда ты был внутри. Нож прилетел в темноту. Земляным маслом облили девочку в определенном окне, они же и тебя считают девочкой.

— Это может быть войница Астафья? — сорвалось с языка.