Петр Ингвин - «Зимопись». Книга 1 «Как я был девочкой»

— Я не прошу. Я действую.

— Для меня нет невозможного. Трудно — да, долго — может быть, но не невозможно.

— Я слушаю умных, но верю только верным. В этом состоит мудрость.

— Я никогда, никогда, никогда не сдаюсь.

— Меня можно убить, но нельзя сломать.

— Я так живу и примером учу детей. Алле хвала! Алле хвала! Алле хвала!

Кто-то из мелких весело втиснул:

— А если я еще маленькая, и у меня нет детей?

Дядя Люсик не поставил выскочку на место, как сделал бы на его месте любой учитель, а добродушно разъяснил:

— Пример — он для всех. Дети бывают не только свои. Вы сами еще дети. Будьте примером для своих соратников и для чужих детей. Алле хвала!

— Алле хвала! — еще раз гаркнули все.

— Теперь прошу на выход.

Дядя Люсик вывел нас из-под крыши.

— Войник, преподаватель боя, сейчас у цариссы, — сообщил он, когда все построились снаружи. — Предлагаю провести занятие Аглае, она лучшая в потоке. Берите инструмент, приступайте. За дисциплину отвечает старшая по возрасту — Карина.

Он ушел. Не получилось сказать насчет туалета. Подойду после занятия.

Инструментом папринций назвал деревянные мечи с достаточными крестовинами, чтоб не покалечить руки. Я взял один, покрутил в запястье. Удобный. Только легкий, потом трудно будет перейти на настоящий.

Аглая выступила вперед:

— Готовы, недоучки и недомерки? Тогда начнем. Обучение строится в три этапа. Первый — подковаться технически. То есть, выучить приемы, овладеть искусством боя. Второй — научиться готовности сделать трупом или инвалидом другого человека, невзирая на его личность и приближенность к вам. Третье — достаточно много упражняться в первом и втором.

— Как-как ты нас назвала? — с высоты возраста и опыта желчно осведомилась Карина.

Ее глаза застил гнев. Но не бессмысленный и беспощадный, как в схватке в моей комнате, а умело спрятанный, придерживаемый до нужного момента.

Ученицы зашептались.

— Желаешь проверить? — упала следующая фраза Аглаи.

Я заметил, что ее повсеместно выделяют, превозносят. Не сторонятся, но чуточку заискивают. Возможно, завидуют. Кто же она такая: естественно появившийся лидер или очередная именитая пустышка?

Карина вышла вперед. Меч прокрутил свистящие восьмерки, погрузив владелицу в защитную сферу. Выдвинув левую ногу, девушка встала боком, деревянное «лезвие» выставилось над головой острием к противнице.

Аглая усмехнулась и напала прямо из положения, в котором стояла: меч опущен, тело обращено к врагу.

В два стука все было кончено. Карина взревела, схватившись за макушку, а мы даже не поняли, что произошло.

— Прежде, чем попасть в школу, — прохаживаясь возле поверженной, сообщила Аглая, — многие годы со мной занимались лучшие мастера по всем видам оружия. Советую новеньким прислушиваться к моим советам.

В ее поле зрения попал мой язвительный взгляд. Ненавижу хвастунов, даже если действительно что-то умеют. Я вот самый умный, но не выпячиваю же?

— Чего пялишься? — раздалось в мою сторону. — Не веришь — проверь.

Вокруг меня образовалось пустое пространство. Тома, и так бывшая на нервах, едва не упала в обморок.

Нужно было сразу признать поражение, но момент упущен. Аглая уже надвигалась танцующим шагом, выбирая, как красивей меня унизить.

Все, что знал и смог вспомнить, здесь не работало. Противник умелый, по его правилам его не победить. Ищем вариант как с Кариной в комнате: сделать то, чего не ожидают.

Словно дубину, я занес меч назад за левое плечо, как будто собираюсь ударить слева сбоку. Варианты: слева через верх в верхнюю часть корпуса или через низ в нижнюю. Варианты нападения Аглаи ограничений не имели. Презрительно хмыкнув, она ринулась вперед. Одновременно я сделал выпад ногой и совершил самый примитивный удар: сбоку по горизонтали. Без никакой фантазии. Но.

В последний миг я подключил к удару левую руку. Подушка ладони догнала и надавила на запястье правой, сочетая эффект короткого и длинного рычагов. Скорость и мощность удара мгновенно выросли.

Аглая мой удар легко парировала… бы. Если б не та самая дополнительно появившаяся энергия. Девицу просто снесло вместе с мечом, откинутым вбок, а корпус остался открытым — бей не хочу.

Что ж, я показал себя. Не лыком шит, а родительским предвидением. Не зря водили меня, балбеса, на тренировки: не уметь, так хоть знать.

Аглая удивленно моргнула. Губки поджались. Нечасто ей давали отпор. Тут же улыбнулась: