Петр Ингвин - «Зимопись». Книга 1 «Как я был девочкой»

Чувствуя, как сзади усмехается Тома, я проявил упорство:

— Вокруг?

— Зачем? — не поняла Зарина. — Поперек.

— А если глубоко?

— Так бывает? — запорхали реснички девочки. — Не видела. Тогда, должно быть, в обход.

— Минуту назад ты упоминала Большую воду, — не выдержал я.

Зарина кивнула:

— Большая вода — граница. Оттуда приходят пожиратели. Из нас туда никто не ходит, опасно.

— О, снова пожиратели. Кто это?

— Не знаю, — девочка выдала искренний печальный вздох. — Про них стараются не говорить. Судя по слову, что-то очень страшное.

Сзади закашлялась Тома. Я сам едва не подавился.

Придерживая коня, с нами поравнялась царисса Дарья.

— Развлекаемся, молодежь?

Интересно, какого ответа она ждала. Все притихли. Титул собеседницы давил хуже возраста.

— Зарина, погуляй.

Девочку как сдуло.

— Давно? — упало с уст цариссы.

— Что? — не поняли мы.

— Прибыли.

— Вчера.

— Почему к Варфоломее? Причалом ныне Евпраксия заведует.

— Так получилось.

Не выдавать же путаную сагу со многими неизвестными и незаконно спасенными.

— Разберемся, — задумчиво проговорила царисса. — По дому соскучились? Как там сейчас?

Что за запрет, который все норовят нарушить?

— Рискнете слушать ангелов?

— А-а, Алле хвала? — понятливо сощурилась и с загадочной полуулыбкой кивнула царисса. — Ладно, придет время, поговорим.

— Вы сказали «сейчас»? — вдруг дошло до меня.

— Я? — удивленно вздернула брови царисса. — И что?

— То есть, как было раньше…

— Уймись, ангелочек. Твое дело знаниями питаться, а не глупые вопросы задавать. Спрос за которые бьет больно и неожиданно.

Потом был привал на обед, снова овощи, и снова обалденно вкусно. Климат способствовал вегетарианству. Кашеварили бойники. Расположилась наша команда у дороги, иногда здороваясь с проезжающими отрядами легких всадников или желто-плащных царберов. Редкие одиночки неслись во весь опор, времени на церемонии у них не было. Тяжело проскрипело несколько тележных караванов. Жутко напылили группы пеших крепостных, перемещавшихся, как выяснилось, с поля на поле. Те и другие в сопровождении войников либо царберов, Военные салютовали нам… скорее, цариссе Дарье, оружием, мы в ответ вежливо кивали.

Один раз в сопровождении шикарной свиты проехала… нет, торжественно проследовала пожилая женщина на роскошно убранном коне. Ее приветствовали особенно рьяно.

— Царыня Мефодия, — шепнула прилипшая банным листом заложница, совсем не оставлявшая в одиночестве. — Лучший страж вотчины целого поколения. Живая легенда.

Зарина со взрослой ответственностью исполняла возложенную обязанность. Аж страшно становилось, до чего может дойти. В туалет-то отпустит?

«Царыня» только царапнуло слух и ничего не сообщило мозгу. Дама была почтенная, весьма в возрасте, но тоже в латах. На шлеме царыни корона как у цариссы. Или чуточку другая. Или из другого металла. Издали разницы не видно.

Царисса Дарья и вместе с ней автоматически все присутствовавшие почтительно поднялись.

— Приветствую, царыня, — выкрикнула царисса не сбавлявшему ход каравану.

— И тебе мое почтение, — донесся отклик.

Несмотря на возраст, голос был моложав и звонок.

— Какими судьбами?

— В сестырь, Дашенька. Дочка справляется, вмешательства не одобряет, а то, что у меня за них сердце кровью обливается, не понимает. Гоняет, как назойливую муху. Того и гляди, прибьет. Езжай, говорит, от греха подальше. Я и поехала.

— На совет?

Царыня фыркнула с не свойственным старости озорством:

— Достали эти заседания, скоро зад до желудка сотрется, в продолжение скамьи превращусь. Нет, на этот раз паломничаю.

Далекое лицо огорошило странным подобием ухмылки. В углах глаз цариссы тоже промелькнули шаловливые искорки, словно царыня в ночной клуб намылилась, оторваться по полной. Неужели в верхах настолько смеются над священными ритуалами, пусть и чуждыми моему миропониманию? Даже не скрывают. Вот тебе и Аллехвала.

— Сестырь… это вроде женского монастыря? — провернув гигантскую мозговую работу, шепнул я Зарине.

— Что? — Лицо царевны с недоуменно открывшимся ротиком застыло в полном непонимании.

— Ничего, — вздохнул я.

— У вас же храм под боком? — удивленно вопрошала царисса царыню.

— За новыми впечатлениями, Дашенька. Понимаешь, одни и те же рожи, одни и те же слова — какие чувства могут вызвать, кроме изжоги? А других у нас не водится. Сама понимаешь, в моем возрасте…