Мария Шенбрунн-Амор - Бринс Арнат. Он прибыл ужаснуть весь Восток и прославиться на весь Запад

Табария тут же сдалась под власть сабли, и милосердный султан позволил жене Санжиля покинуть крепость со всем ее имуществом.

Благочестие Веры всегда обладал редким умением взвесить ситуацию и жертвовать недостижимым ради достижимого, но достижимого он добивался с быстротой и неутомимостью голодного льва. Не теряя времени, султан двинулся на Акку, и уже в следующую пятницу Джоселен Куртене, любивший жизнь и боявшийся смерти, без сопротивления распахнул перед ним ворота этого богатейшего порта. И тем же летом – хвала Аллаху, дозволившему своему рабу Усаме помедлить в этом мире, дабы услышать эти радостные вести! – более пяти десятков оставшихся без гарнизонов городов и крепостей Аль-Джалиля и Самиры приняли милостивые условия султана и сдались. За время, меньшее, чем нужно, чтобы подробно поведать об этом, желтые стяги победителя увенчали порты Кайсарийи, Хайфы, Саиды, Бейрута, Джебайля и цитадели Шхема-Наблуса и Нацерета. Даже священная для кафиров гора Тавор перешла в праведные руки. Одна Яффа оказала сопротивление Сайф ад-Дину, младшему брату Салах ад-Дина, и за это все ее жители были обращены в рабство.

Победоносный даритель единства и силы не ведал слабости на путях джихада: он истреблял посевы, разрушал крепости, сносил деревни, уничтожал церкви, сжег Рамлу, Лидду и бессчетное множество прочих городов и крепостей. Благочестие Веры засыпал колодцы, срывал виноградники, выкорчевывал оливы и пускал на дрова плодовые деревья. Упорно и без устали Несравненный Правитель превращал благодатный край в каменистую пустошь, чтобы он больше никогда не смог прокормить иноверцев. Курдскому воину-кочевнику не было жалко процветания и богатства земли. Никогда Фалястын не оправится от разорения, учиненного во имя торжества Аллаха.

Лузиньян, этот барабан, полный ветра, послушно прибыл под стены Аскалона и умолял жителей города сложить оружие в обмен на его свободу. Невеста Сурии, которая тридцать четыре года назад сопротивлялась проклятым сынам Креста целых семь месяцев, на сей раз сдалась в считанные дни. А все неприступные крепости тамплиеров на границе с Мисром, включая Газу, эн-Натрун и Бейт-Джибрил, распахнули ворота по приказу главы их ордена, которого они не смели ослушаться. Так Джорар Ридафор потерял честь, но сохранил голову и был отпущен на волю. Впрочем, вскоре он снова попал в плен, и поскольку ему уже нечего было предложить за себя, он последовал в адское пламя вслед за своими товарищами.

Франджи больше не жертвовали собой за Побережье, а наоборот, отдавали Побережье ради спасения собственных ничтожных жизней.

Все трофеи и пленников сиятельный султан без сожаления раздаривал родичам и воинам, так как презирал удобства и роскошь, никогда не искал личного обогащения и был щедрее самой природы. Благочестие Веры всегда стремился привлечь людей на свою сторону и не жалел для этого ни знаков уважения, ни владений, ни земель. Когда он двинулся на Аль-Кудс, к нему присоединились огромные толпы правоверных, факиров, законников, ученых мужей и дервишей, ибо какой мусульманин не захочет сказать своему Творцу в Судный день: «Я воевал за Аль-Кудс!». Поспешил и Усама к стенам святого города, поскольку и его встреча с Создателем была неминуема.

Султан предложил великодушные и милостивые условия сдачи, но, к его изумлению, гяуры отказались, заявив, что не оставят добровольно место, где потерпел за них смерть Иса ибн Мариам.

Город взялся защищать Балиан ибн Барзан, один из немногих, вырвавшихся из окружения в бою при Хаттине. Этот Балиан был женат на греческой принцессе Марии Комниной, вдове аль-Малика Морри, и среди франджей равнялся королям, и потому получил от благородного султана особое разрешение войти безоружным на одни сутки в Аль-Кудс, чтобы вывести оттуда свою царскую семью. Но, когда Балиан увидел, что внутри стен осталось всего два рыцаря, и королева Сибилла с патриархом Ираклием пали к его ногам, он возглавил ничтожный гарнизон, попросив султана освободить его от данной клятвы. И султан освободил, потому что ибн Барзан был достоин уважения, а город в любом случае был за чертой спасения, хоть этот франдж и предпринял неимоверные усилия для его обороны. Он спешным порядком посвятил в рыцари всех рыцарских сыновей старше шестнадцати лет и тридцать юнцов из горожан, вооружил всех способных держать меч и даже содрал серебро с купола их главнейшей святыни – Храма Погани и Мусора, который они называют Храмом Гроба Господня.