Мария Шенбрунн-Амор - Бринс Арнат. Он прибыл ужаснуть весь Восток и прославиться на весь Запад

Этот день был благоприятным для поборников Ислама – истинная вера восторжествовала над неверием, и среди сынов Троицы воцарилась смерть. На черной от огня земле меж обломков скал валялись драные и грязные стяги со сломленными древками, украшенные гербами щиты, раздутые крупы дохлых коней, сброшенные шлемы, отрубленные руки и ноги. Невидящими глазами мертвецы уставились в небо, и при приближении всадников вороны лениво взлетали с обгоревших тел, сваленных друг на друга, как камни в кладке.

Сиятельный Аль-Афдаль тоже вспомнил, как до последней минуты колебался исход боя:

– Оттиснутая на верхушку холма горсточка потерявших лошадей франджей бросалась в атаку с отчаянием смертников. Они сумели оттеснить наши ряды, хоть пешие рыцари и неуклюжи, как краб-отшельник без раковины. Аль-Малик аль-Назир следил за битвой, менялся в цвете, щипал в тревоге бороду, а потом, не сдержав волнения, закричал: «Сатана не может победить!» Когда я увидел, что мамлюки оттеснили врагов обратно на холм, я не удержался и воскликнул: «Мы победили!» Но султан повернулся ко мне и сказал: «Замолчи! Мы не победили, пока стоит алый Лузиньянов шатер». Три раза бросались сыны дьявола на ряды истинно верующих и три раза были отбиты, и только тогда наконец-то рухнул кровавый павильон. И победоносный султан простерся на земле в благодарности Всевышнему, проливая слезы радости: «Вот теперь мы победили».

Аль-Катиб признал:

– Да, эти отверженные сражались смело, хоть и знали, что уже сегодня лягут в могилы. Но последнее слово осталось за саблями Ислама.

Отважнее и безумнее франджей в военном деле не было и не будет людей на земле. Не будет и безжалостнее их, жаднее и ненасытнее. У демонов креста имелась лишь одна цель: захватить чужие земли, награбить как можно больше сокровищ. Ради этого они с неутолимой алчностью восемьдесят восемь лет разоряли и мучили правоверных и не творили ничего, помимо зла и вероломства, не ведая хороших и добрых дел. Даже между собой эти бешеные свиньи не могли прийти к согласию. И потому остались бессмысленными все их старания и напрасными все их триумфы. В бою, начатом еще в пятницу, в святой и благословенный день, Аллах, Великий и Всемогущий, даровал победу своим сынам.

Рядом с креслом Усамы плелся, оступаясь на кочках и придерживая чалму, врачеватель султана, яхуди Муса бин Маймун, которому повелели следить за самочувствием почтенного эмира, да только самочувствие Усамы было великолепным:

– Ас-сайяди бин Маймун, – эмир назидательно воздел узловатый палец, – проклятые сыны крещения называли преступления славными подвигами, а особенно отличившихся в грабежах, убийствах, насилиях и жестокости, вроде этого Бринса Арната, считали героями!

Как Усама и надеялся, его услышал не только яхуди, но и сам Салах ад-Дин. Султан натянул повод короткоостриженного гнедого Бурака, обернулся:

– Разве тот герой, кто совершает дерзкие, безрассудные, бесполезные, рискованные поступки, а не тот, кто годами планирует, готовится, запасается, нападает осмотрительно и готов отступить, чтобы в лучший час попробовать снова?

Юный аль-Афдаль вздыбил своего скакуна, торжествующе заявил:

– Герой тот, кто победил!

Салах ад-Дин улыбнулся в седеющую бороду:

– Герои гораздо чаще мужественно, красиво и бессмысленно погибают, сын мой. Они нужны как соль в пище, но трудно обойтись одними героями, ибо они всегда действуют очертя голову. – Оглядел каменистую, бурую землю в базальтовых валунах, теряющиеся в дымке сумерек холмы Аль-Джалиля, прижал руку к сердцу и признался: – С того дня, как я завоевал Миср, я знал, что завоюю и Фалястын.

Таки ад-Дин закивал:

– Наш милосердный и справедливый султан ревностно и верно служил Аллаху, шел его путем и исполнял Его заветы, и потому Аллах даровал ему торжество.

Усама знал много причин неизменного торжества низкорожденного курда, но вслух перечислил только те, услышать которые Несравненному Правителю аль-Малику аль-Назиру было бы приятно:

– Лишь одному из тысячи удается исполнить в этой жизни задуманное, но хранителю и защитнику правоверных удалось. Султан Мисра и Сурии победил еще и потому, что настойчивость и упорство его бесконечны, потому что он никогда не щадил самого себя и не падал духом в тяжких обстоятельствах.

Айюбид признался:

– Трудностей и неудач было не счесть. Сколько раз я отступал от стен Аль-Керака! Мои тюрки, курды, арабы, суданцы и бедуины не могли сравниться с железными рыцарями в рукопашной. Мой аскар бывал разбит множество раз, нам случалось бежать с поля боя, и мои всадники рассыпа́лись по холмам, как жемчуг с лопнувшей нитки бус. Лишь благодаря воле Аллаха я оставался невредим, Тот, Чье Повеление Невозможно Отменить, уберег меня даже от хашашийя. И каждый раз я собирал новое ополчение, я создал армию прирожденных воинов, я покупал мамлюков, нанимал опытных лучников и продолжал священный джихад до тех пор, пока враги веры не потерпели унижение.