Владимир Колосков - Перевал

– Ты видел, видел… как убивали… дракона? – Петерфинн с трудом сглотнул. Его глаза вылезли из орбит. Он ни на миг не усомнился в правдивости Паласара. Для старого барда дракон отличался от крокодила главным образом размером, а вот бегемот был несусветной выдумкой сказочных болтунов, в которую человек, имеющий хоть каплю рассудка, никогда не смог бы поверить.

– Нет, конечно! Как убивают живого дракона, я не видел. Хотя почему конечно? – задумался Паласар. – Я достаточно насмотрелся на него живого, а потом на мертвого. Но убит он был в тишине своего убежища глубоко в пустыне, куда не смела ступить нога смертного, пока чудище было живо.

– Драконы бессмертны. Они могут спать веками в своих пещерах, охраняя сокровища. Какому же герою под силу убить страшнейшее из порождений дьявола? – Петерфинн оправился от удивления, вначале сразившего его, как удар молнии. Сейчас и он вслед за Каспаром почувствовал, что у него есть что-то общее с отстраненным чужеземцем. В кои-то веки кто-то, а не он, рассказывает про драконов.

– Кому под силу? Да всякому, кто умеет, под силу. Наш герой носил имя Тед Карвер. Имя вроде саксонское. – Паласар поймал взгляд заерзавшего в предвкушении Вильямсона, но отрицательно покачал головой. – Он был родом не с вашего острова.

– И ты видел его? Карвера?

– Да я знал его! И без обмана заверю, что знал с разных сторон. Иногда думаю, что лучше бы не знал.

Паласар положил ногу в костер, пятка погрузилась в самые жаркие угли, но Паласар не показывал не малейшего признака боли, которая должна была жечь его во время добровольной пытки.

– Шкуре дракона не страшен никакой огонь, – объяснил свой опыт Паласар.

– Что ж, – сдался Каспар, – ты разжег наше любопытство куда лучше, чем этот уголь твою ступню, поэтому расскажи нам про дракона.

– До ночи еще далеко, я могу открыть вам историю, которой отчасти сам был свидетелем. За правдивость ее я, однако, головой не ручаюсь. Память людская порой и с мудрейшими играет странные шутки, а куда уж до них первому архивариусу царской библиотеки Кирен Паласару, сыну Аразха, Арибова рода. – Паласар откашлялся и, взяв подобающий сказителю историй голос, продолжил: – Некоторые говорят, что герой прилетел к нам на железной птице, другие, что вышел из моря. Я расскажу только то, что видел сам и что слышал из его уст.

Замечали ли вы, что детство великих героев обычно проходит по одному из двух путей: они, как Геракл и Кухулин, начинают совершать подвиги с неправдоподобно раннего возраста или, напротив, не причастны ни к каким славным делам почти до тридцатилетнего возраста, как, например, Беовульф? Думается, дело тут в том, что хронисты избегают показывать весь путь становления героя, чтобы никому не вздумалось повторить его.

Теда легко отнести к тем героям, кто пребывал в безвестности до зрелых лет, поскольку о его ранних годах ни нам, да и никому во всем свете, кроме него самого, ровным счетом ничего не известно. Как он появился в наших землях? Никто не знает. Он просто появился и притом в самое нужное время. Знаем мы лишь то, что его нашла на берегу семья рыбака. Тогда стояла безлунная, звездная ночь. Море второй день было неспокойно. Рыбаки услыхали лай собаки. Когда хозяин вышел, собака выскочила к нему из темноты и, стукнувшись об ноги, снова юркнула обратно, тихонько скуля и призывая следовать за собой.

Вы спросите, откуда мне известны все эти мельчайшие подробности? Этому есть самое простое объяснение. В то время я служил главным архивариусом, и как только настала нужда записать чудесные деяния героя, моим долгом стало собрать и записать все свидетельства ясно, четко, беспристрастно и без прикрас.

Итак, рыбак пошел за собакой и скоро нашел в темноте того, кто потревожил их сон и сон его пса. На берегу лежал человек, вынесенный на берег штормом. Хозяин кликнул сыновей, вместе они подняли его и принесли в дом. Человек был в сознании, но изможден долгим пребыванием в воде. Его уложили на кровать и напоили водой. Вся семья – отец, мать, взрослые сыновья и дочь – встала у его кровати. Они ждали, что незнакомец заснет, но ему не хотелось спать. Последние дни он провел в воде, что было видно по его коже. Долгое нахождение в воде подкосило его силы, но высыпаться вдосталь в открытом море ему удавалось. Он поднялся с кровати и попросил поесть. Отец сказал дочери, чтобы та накрыла на стол, и, видя, что рассудок гостя в порядке, подступил к нему с вопросами.