Любовь Рябикина - Горечь победы

Неизвестно откуда появилось множество арабов. Они начали учить чеченцев жизни и обычаям. Наглели с каждым днем. Мовсар возмутился:

– Да как они смеют, грязные макаки, учить нас, чеченцев! У нас свои обычаи!

До аула доносились события, происходящие в Грозном. Надежды на лучшую жизнь таяли с каждым днем. Вера в Дудаева и Масхадова начала превращаться в антипатию. И во вторую чеченскую Мовсар пошел против тех, кто развязал в Чечне беспредел.

Оставив старую бабушку на попечение соседей, а разросшуюся до сорока голов отару на Омара Калоева, он уехал в Грозный. С Омаром договорились так:

– Мириам будет меня ждать. Половину овец я отдам за нее тебе, но ты должен приглядеть за стадом…

Весьма небогатый Калоев, имевший всего пять баранов, согласился и теперь пас вместе с четырьмя сыновьями-мальчишками большую отару в горах, а Мириам ждала нареченного. Она была старшей из детей Омара…

Мовсар вступил в чеченский ОМОН в тот же день, как приехал в Грозный. Он не скрыл от немолодого полковника-чеченца с усталым взглядом того, что в первую кампанию был противником русских. Обстоятельно объяснил свое желание воевать теперь на стороне федеральных войск:

– Я надеюсь, что с помощью русских мы все же наведем порядок в Чечне. То, что сейчас творится у нас, с каждым днем становится все невыносимее. Брат идет на брата, сын на отца. Люди забыли святую заповедь – «пусть никто не направляет оружие на своего брата…»…

Махмуд Фазиев внимательно выслушал все, что сказал Мовсар. Немного подумал, а затем предложил:

– У тебя уже есть военный опыт. К тому же ты весьма не глуп и начитан. Насколько мне известно, был в армии сержантом, вот и будешь снова им. Я назначаю тебя командиром отделения…

Мовсар быстро нашел общий язык с подчиненными, хотя неукоснительно требовал подчинения. Практически не было ни одного дня, чтобы отряд ОМОНа не вызвали на зачистку, арест, штурм или просто проверку. Очень часто Темрикоеву приходилось стрелять и арестовывать бывших друзей. Ему неоднократно угрожали местью и расправой, но он не сдавался, философски рассуждая:

– Каждый когда-нибудь умрет…

Его служба в ОМОНе длилась уже два года, а свадьба с Мириам все откладывалась.

Чеченский ОМОН, получивший наводку от русских, среагировал быстро. Уже в начале седьмого утра к Верхоянской улице подлетели два БТРа и «Урал» с людьми. Остановились в сотне метров от нужного дома. Словно горох, с брони и из кузова грузовика посыпались люди в масках, с автоматами наизготовку, в бронежилетах. Рассредотачивались по улице. Пригибаясь к земле и зорко оглядываясь вокруг, они бежали к дому номер три, пугая редких прохожих и заставляя их прижиматься к домам или торопливо бежать вдоль улицы. В считанные секунды пятиэтажка была окружена. Мовсар Темрикоев шел впереди.

Люди в сине-черно-белой форме «ночка» прижались к стенам. Подъездов у дома было три. В каждый проникло трое бойцов ОМОН. Шустро пронеслись по лестницам, отсекая противника от чердаков и одновременно убедившись, что выходы на крышу заперты. Попутно напугали старика-чеченца в первом подъезде, вышедшего покурить. Дед опомниться не успел, лишь вытаращил глаза, глядя на человека в маске, выросшего перед ним словно из-под земли. Серо-синие глаза строго смотрели из прорезей. Рука в обрезанной перчатке зажала рот. Пачка папирос выпала из старческой руки на пол. Мужской голос прошипел:

– Тихо!

Тут же второй мужчина сцапал старика за плечо и потащил вниз.

Отделение Мовсара сгрудилось перед дверью квартиры номер семнадцать на пятом этаже. К ним поднялся майор. Махнул рукой на дверь. Звонить не стали. В отделении Темрикоева имелся «домушник», за пару секунд вскрывший дверь длинным металлическим крючком. Начальник группы показал сложенное колечко из пальцев, одобряя их действия. ОМОНовцы хлынули в квартиру. Все проделали настолько бесшумно, что обитатели не успели проснуться.

Пауль проснулся от чувства тревоги. Открыл глаза и увидел над собой черную маску и автомат. Крепко зажмурился, надеясь, что это сон. Снова открыл глаза и вновь увидел маску. Потряс головой. Голос весело сказал:

– Вот и все, господин журналист! Да не трясите вы головой, мы не сон! Вставайте, одевайтесь и пошли…

В голову Грассера медленно начала просачиваться мысль, что такое во сне присниться не может. По спине потек холодный пот – ОМОН был настоящим! Через пару минут он, уже одетый, стоял посредине комнаты и наблюдал, как милиция шмонала его вещи. Они нашли оба паспорта, журналистское удостоверение, бумажник с записной книжкой, кино- и видеокамеры и заметно оживились. Невысокий худощавый мужчина с майорскими погонами на плечах, который разбудил его, остановился напротив, держа оба паспорта в руках и спросил: