Александра Мурзич - Свет в Храме

Дар открыл рот только вечером. И его слова предназначались не Кениру.

В маленькой деревушке, куда они добрались перед самым закатом, постоялые дворы и трактиры были без надобности. Единственная улица терялась в поле. За ним виднелся сосновый бор. Спать под соснами Кенир бы не отказался, но проводник уверенно направился ко второму с краю дому, спешился и постучал в ворота. На стук открыла женщина в возрасте, позволявшем именовать ее «матушкой». Именно так Дар к ней и обратился.

– Матушка Шенáй, вы не узнаёте меня?

Женщина пристальнее вгляделась в его лицо в сгущающихся сумерках и просияла улыбкой:

– Дар! Наконец-то! Как я рада тебя видеть! – они привлекла его к себе и поцеловала, для чего Дару пришлось наклониться. – Где ты болтался столько времени? А ещё удивляешься, что не узнаю тебя! Совсем забыл меня, старуху! – по лукавым искоркам в глазах было ясно, впрочем, что старухой она себя не считает.

– Матушка, ну какая же вы старуха! Да вы любую девчонку за пояс заткнёте!

– Ой, скажешь тоже, – махнула рукой Шенай. – Подлиза!

От её ритуального ворчания веяло домашним теплом. И вся она была очень домашней и уютной, пропахшей сахарными булочками и молоком.

– Матушка Шенай, я разгильдяй и бесстыдник, – с шутливым покаянием произнёс Дар. – Я два года к вам носа не казал. Обещаю исправиться при первом удобном случае! Хоть прямо сейчас! Вы же в качестве наказания не прогоните меня и моего спутника на ночь глядя в тёмный лес голодных и холодных?

– Да если ж я вас сейчас прогоню, ты ж ещё на два года пропадёшь! Я тебя знаю, обормота! – погрозилась хозяйка. – Никуда вы не пойдёте. Вот вам двор, вот вам дом. Привязывайте лошадей – и марш за стол!

– Спасибо, матушка, – улыбнулся Дар и повёл жеребца во двор. Кенир последовал за ним.

Двор был просторным и чистым. Возле ворот лежал старый лохматый пёс, на вошедших он едва обратил внимание. В хлеву протяжно замычала корова. Из дома вышла рыжая кошка, уселась на крылечке и начала мыть лапкой мордочку. Через раскрытую дверь было видно, как матушка Шенай собирает на стол.

Кенир смотрел вокруг, и чем больше он смотрел, тем больше чувствовал себя лишним. Словно его появление принесло в этот маленький мирок что-то чужое, колючее, как заноза.

Его появление или их появление? Но ведь Дар здесь свой. И тем не менее…

Когда Дар потрепал по шее Искристого и всё так же молча направился к дому, Кенир понял. Не они были здесь занозой, а их взаимная обида. В доме, где полы застелены цветными половиками, на столе стоят наваристые щи прямо из печи, и кошка умывается, сидя на крылечке, – в таком доме не место обидам и ссорам. И если они сейчас попытаются войти, дом их просто не пустит. Воздвигнет на пороге невидимую стену – бейтесь лбами, покуда не поумнеете.

– Дар, – негромко позвал он.

– Что? – с готовностью отозвался проводник. Кенир подошёл.

– Дар, ты извини меня. Я не должен был срываться. Просто настроение было поганое… И всё равно не должен был!

Дар покачал головой:

– Это ты меня извини. Не знаю, каким вопросом я тебя обидел, но у меня часто язык быстрее головы оказывается. Ты меня осаживай в случае чего. Только, – он улыбнулся, – если можно, не так, как сегодня.

– Хорошо, – улыбнулся в ответ Кенир. Дар хлопнул его по плечу:

– Пойдём. Есть охота.

Поварские таланты матушки Шенай были достойны любой похвалы. Отсутствием аппетита парни на страдали, но тому количеству съестного, которое пыталась им скормить гостеприимная хозяйка, позавидовал бы великан. После миски щей, такой же миски каши и трёх сахарных булочек с молоком Кенир запросил пощады:

– Всё! В меня больше не влезет ни кусочка!

– Кушай, кушай, – проворковала Шенай. – Вам же, поди, далеко ещё. А с собой много ли припаса возьмёшь? Куда едете-то?

– В горы, – неопределённо ответил Дар.

– Вот-вот, – назидательно кивнула хозяйка. – Это ж какая дорога! Так что кушайте впрок.

– Удивительное дело, – блаженно поглаживая себя по животу, проговорил Дар. – Живёт матушка Шенай одна, а как к ней ни приедешь, накормит до отвала, словно еды на армейский отряд приготовлено. Вы мне растолкуйте, как так получается?

– Да как-то… само собой, – улыбнулась Шенай почти застенчиво. Нежданные гости были ей в радость. Дар, которого она без малого два года не видела. И приятель его. У ворот стоял хмурый, молчаливый, а сейчас – ишь глаза прижмурил, ну точно котёнок. Облизнётся и замурлычет. Отогрелся, сердешный!