Вилма Яковлева - Прогулка за Рубикон. Части 1 и 2

Черная женщина:

– Я до сих пор не уверена, что мы все делаем правильно.

Белая женщина:

– Моя совесть молчит. Конечно, можно было этого не делать, но зов из прошлого не так безобиден, как кажется.

Мужчина:

– Есть имя, есть человек, нет имени – нет человека.

Черная женщина:

– Не совсем так. Древние египтяне считали, что сохранение имени равноценно обретению бессмертия. А уничтожение имени… это некое подобие аннигиляции.

Черная женщина фотографирует все подряд. Лампы постепенно гаснут. Остается только свет фонарей.

Мужчина и женщины идут обратно. Вдоль стен стоят полуистлевшие корзины. Они останавливаются около них. Одна корзина полностью развалилась и из нее высыпались золотые украшения – ожерелья, перстни, браслеты с инкрустациями, нагрудные украшения с подвесками в виде цветов лотоса, цветы из драгоценных камней.

Черная женщина:

– Кто-то хотел унести все это, но не успел или не смог. Мне кажется, это было очень давно.

Мужчина:

– Что будем с этим делать?!

Белая женщина:

– Подумаем об этом завтра.

Все трое вылезают на поверхность.

На вершину столовой горы опускается ночь. Звезд очень много, и кажется, что они совсем близко.

Черная женщина показывает на одну из звезд:

– Сириус. Ее звезда.

Написав это, я решила начать не с конца, а с самого начала.

Когда книга была написана, мы вчетвером – Виктор, Вивиан, Балкис и я полетели в Сану, столицу Йемена, и оттуда на джипе отправились в пустыню. Там мы довольно быстро нашли то, что искали. Это были два египетских иероглифа, вырубленных на скальной стене. В лучах заходящего солнца они засветились нежным, трепетным светом, и на нас снизошло умиротворение.

В зале постепенно загорался свет, по гаснущему экрану побежали финальные титры. Захлопали стулья, раздались вялые аплодисменты.

Зрители потянулись к выходу. Молодая супружеская пара прижалась к стене, пропуская мимо поток людей. Мужчина зарылся лицом в шарф, женщина повисла у него на руке, чуть покачиваясь в такт звучащей музыки. Думая о чем-то своем, она спросила:

– И что в этом фильме такого?

– Ничего! Обычное голливудское сюсюканье. Фильму уже лет пятьдесят.

– Почему его не показывали?

– Хорошими парнями должны быть северяне, а не южане. Так нас учили в школе, – мужчина перемотал шарф и поднял воротник пальто. – Кстати, я спускался по лестнице, по которой скатилась Скарлет. Отель Jefferson в Ричмонде. Там внизу дорогущий ресторан.

Женщина посмотрела на мужчину снизу вверх:

– Нас тоже скоро унесет ветром.

Стараясь не открывать лица, мужчина протянул руку старушке, застрявшей между стульями, и помог ей выйти в проход. Прихрамывая, она засеменила к выходу, у которого толпились оживленные пожилые люди со значками Народного фронта на груди.

– По-латышски название фильма звучит иначе: не «Унесенные ветром», а «Вслед за ветрами». У меня была эта книжка, изданная еще до войны, с лубочными картинками для чтения на сеновале.

Женщина кивнула в сторону старичков:

– Похоже, вспоминают свой сеновал. Оттуда их и сдуло. Теперь наша очередь пойти «по ветру», – она вытащила нитку из своего шарфа, положила на ладонь и сдула. – Вот так!

– Да ладно тебе! Я все это вижу по-другому. Представь, мы выходим на улицу, а там не 1990-й, а 1939 год, и для всех этих старичков и старушек наступает светлый праздник еще не прожитой жизни.

– Ужас!

– Почему? Время относительно. Можно идти вперед в прошлое и назад в будущее. Такое происходит довольно часто. Оказывается, в конце 40-х я работал в НКВД и ссылал латышских крестьян в Сибирь. В трех газетах вчера написали.

– Когда же ты успел? Твои родители тогда еще не были знакомы.

– А вот так! Обычно «оттуда» приходят «после», а я ухитрился прийти «до». Думаю, в мистической истории человечества такое происходит впервые. Надо отослать газеты и метрику в Книгу рекордов Гиннесса. Может, премию дадут.

– Тебе все это еще не надоело?

– Пока нет.

Они вышли из кинотеатра. Мужчина раскрыл зонт, прикрывая жену от мокрого снега. Чья-то ладонь хлопнула его по плечу.

– Эдди! Wie gehts? (как дела. – нем.).

Мужчина резко обернулся и облегченно вздохнул.

– А, это ты, Боря. Comme ci, comme сa (так себе; кое‑как. – франц.). Учим язык новых хозяев?

– Ха! Новый хозяин всегда лучше старого. Это единственный урок истории, усвоенный твоим многострадальным народом.