Вилма Яковлева - Прогулка за Рубикон. Части 1 и 2

Хотя, что я ною. У каждого поколения своя война.

За окнами началась какая-то возня. Возле расстрелянной машины суетились люди. Стоял милицейский газик, сверкая голубой мигалкой.

Как и Штирлиц, Виктор считал 23 февраля своим праздником. Надо было его как-то отметить. Он накинул пальто, сбежал вниз по лестнице во двор и вышел на улицу.

Его опять поразил вид города. Из-за неубранного мокрого снега все кругом напоминало холодное зимнее болото. Казалось, небо висит на верхушках деревьев.

Возле автобусной остановки торчал наскоро сбитый из досок киоск. На полках были разложены сигареты, пиво, водка, леденцы в развес и бумажные пакеты, из которых торчали толстые серые макароны.

На стенке киоска ветер лениво трепал грубо приклеенное объявление: «Свидетелей перестрелки 19 февраля сего года с применением гранатомета на перекрестке улиц Герцена и Гоголя просим обратиться в районное отделение милиции» .

Виктор купил банку пива и открыл ее с сухим треском.

Дверь ларька приоткрылась, и на него пахнуло густым кислым запахом. Он повернулся к ларьку спиной. Слева от него образовалась небольшая полоска света, осветившая груду тряпья. Виктор подошел ближе. В намятом ногами грязном снегу валялся окоченевший бомж. Из приоткрытого рта торчали черные пеньки зубов.

Пробормотав про себя: «Нельзя же так», – он пошел к ближайшему телефонному автомату. Но телефонная трубка была сорвана.

Чертыхнувшись, он перешел улицу и зашел в кооперативное кафе «Меж двух океанов». Когда-то это была бутербродная с водкой в розлив. Теперь здесь на правах арендатора хозяйничал его однокашник Сева. Он усовершенствовал интерьер: поставил шесть столиков со стульями, чтобы народ мог выпить не только стоя, но и сидя.

Войдя в кафе, Виктор подошел к стойке бара и потянул на себя телефон. Бармен удивленно уставился на него из дальнего угла, где убирал посуду.

Виктор набрал номер милиции и скорой. Потом подозвал бармена:

– Подбери челюсть. Где Сева?

– Господин Попандопуло? Он у себя.

Виктор обогнул стойку бара.

Сева сидел в маленькой комнате без окон и подкалывал бумаги. Увидев Виктора, он по-женски всплеснул руками:

– Никак живой!

– Я-то живой. Но что у вас тут творится? Мертвяки по обочинам валяются. В магазинах ничего нет. Вообще ничего. Купил по дороге курицу гриль за немыслимую цену.

– Ты что, с неба свалился?

– Я всего неделю в России. Рассказывай.

– Что рассказывать? Горбачев открыл задвижку, и страну заливают канализационные стоки. Власть в городе захватили бандиты. Каждый, кто выходит из тюрьмы, получает вотчину для кормления. Спекулянты скупают все подряд и ждут, когда поднимутся цены. И все это называется рынком. Какой, на хрен, рынок! Какие предприниматели? Только что он был последней скотиной и вот… ворочает миллионами. От милиции никакого прока. Те же бандиты.

– Да-а… Поговорим об этом потом. Мне нужна еда, водка и хорошее вино.

– Оkay, оkay! Могу предложить кур, рыбу, все мороженое, но за качество ручаюсь. Рис, макароны. Картошка замерзла. Цены у меня кооперативные. Но тебе полагается скидка.

– Скидки не надо. Давай!

Сева принялся суетливо укладывать продукты в пакет, продолжая говорить:

– Мяса в городе нет. Прошел слух, что завезут мороженое мясо с европейских складов НАТО. И действительно завезли. С просроченным сроком годности. А нормальное мясо, привезенное из Вологды, зарыли недалеко от города. Кто-то создал дефицит, чтобы превратить натовское мясо в деликатес.

– Кто?

– Как кто? Бандиты. Кто же еще?

– Я могу позвонить?

– Конечно.

Набирая номер телефона, Виктор увидел в окно, как к киоску подъехала скорая. Появились носилки.

В трубке раздался знакомый женский голос:

– Я у телефона.

– Свет, это я.

Трубка надолго замолчала.

– Ты вышла замуж? – прервал молчание Виктор.

– Да. Я не могла больше ждать. И не хотела. Я три года жила возле пустого места, где должен был быть ты. Это нечестно! Ты безжалостный разрушитель чужих жизней. Прощай.

– Постой, постой, – Виктор с ужасом подумал, что если разговор прервется, то навсегда, – эти три года я мотался по пустыне.

– Вот и отлично! – в голосе Светы прозвучала злость. – У меня тоже есть своя пустыня. Только она в душе, – в трубке раздались прерывистые гудки.

За дверями послышалась брань. Сева втянул голову в плечи.

– Кто это? – спросил Виктор.

Сева обреченно махнул рукой.

– Крыша приехала. Только умоляю тебя, не вмешивайся. Ты уедешь, а мне тут жить. Получу несколько синяков, ничего страшного. Я сам, сам.