Герт Нюгордсхауг - Горький мед. Гренландская кукла. Кодекс смерти. Девятый принцип. Перст Касандры

Кто скрывался за личиной Четырех Белых? Это могли быть кто угодно — биржевик Фредриксен, редактор Даль, доцент Даниельсен, доктор Ванг. Обыкновенные люди, которых втайне объединяло убеждение, будто им дано подчинить своей воле материю.

У Серины Упп есть смысл. Она умная и незаурядная. С великим почтением относится к некоторым физическим феноменам, недоступным глазу и пониманию других людей. Но в данном случае она ошибается. В корне ошибается.

Потому что и Каан де Берг, и Серина Упп забывают, что за кулисами в этом деле стоят циничные, коварные душегубы. Их мотивы пока неизвестны. Это люди из плоти и крови, для которых убийство — средство для достижения своих целей. В таком театре нет места сверхъестественным силам. Или наоборот: сверхъестественные силы не прибегают к таким примитивным средствам, как убийство.

Ему это было совершенно ясно.

Дрова в камине догорели. Стрелка часов близилась к шести. Он надел кальсоны, джинсы, шерстяной свитер. Раздвинул занавески на окне в гостиной. Было еще темно, шел проливной дождь. Деревья в его саду сбросили всю листву, она лежала на земле толстым коричневым слоем. Скоро надо будет очистить грядки.

Осень.

На поверхности озера его мыслей разбежалась мелкая рябь. То всплыла форель, рождая волнение в душе рыболова. Четыре фразы всплыли из глубины, точно четыре бревна.

— Три без трех, камень на камень, чи-хи.

— Все должно быть подчинено цивилизации войны, Фредрик!

— Им нужна его батарея.

— Пусть победит Круг.

Четыре фразы, произнесенные четырьмя людьми. Его тревога усилилась.

Стоя перед окном, он смотрел на темный сад. Ты потерял что-то, Фредрик, я вижу, чувствую. Ты следуешь за чем-то, никакая сила тебя не остановит. Он слышал голос Серины. Каждый листок на земле шептал ее слова.

Он продолжал смотреть в темноту, скоро начнет светать, и он отправится в путь.

Что это?

Кажется, что-то шевелится под сливой возле кучи компоста? Шевелится? Там что-то лежит? Вроде бы он еще не начинал сгребать опавшую листву. Ветер теребит кучу сухих веток?

Он круто отвернулся от окна, подошел к камину и принялся сгребать золу. Работал медленно, не спеша, тормозя бег мыслей, сглаживая рябь на озере.

Потом возвратился к окну.

Прищурился, напрягая зрение. Что-то шевелится. Рука. Ему машет чья-то рука.

Теперь отчетливо видно — на земле под сливой лежит кто-то, съежившись, и время от времени поднимает руку, которая качается в воздухе.

Он помешкал полсекунды. Потом решительно подбежал к двери и выскочил в сад.

Ветер и дождь ударили в лицо, он поскользнулся на мокрых листьях, упал, поднялся и в четыре прыжка очутился у сливы. Нагнулся над человеком, который продолжал медленно махать рукой.

Мужчина лежал скорчившись, точно эмбрион. Его одежда промокла насквозь, лицо зарылось в желтую листву, вторая рука была прижата к животу. Он тихо стонал. Либо серьезно ранен, либо тяжело болен…

Фредрик подхватил его под мышки и поднял. Стон зазвучал громче, из легких мужчины вырывались булькающие звуки.

— Помоги… помоги мне… я… должен…

Одежда мужчины ниже пояса была пропитана кровью, и Фредрик невольно повернул голову, чтобы не видеть.

Стиснув зубы, поволок мужчину к дому, пренебрегая собственными болями. Втащил раненого в гостиную и, напрягая последние силы, уложил на диван.

Воспаленный взгляд на бледном, мягком, измученном лице принадлежал человеку, который целился в него пистолетом, лежа на полу у заднего сиденья такси.

Мужчина несколько раз поморгал глазами, и они стали живее. Он поднял голову.

— Я… Дрюм… ты должен… выслушать, — тихо произнес он.

Фредрик опешил. Выслушать, когда? Этого человека необходимо срочно отправить в больницу, он потерял много крови, нельзя допустить, чтобы он умер тут. Фредрик сбегал на кухню за бутылкой арманьяка. Налил большую рюмку, и мужчина безропотно выпил до дна. Если его внутренности повреждены, спиртное не повредит. Скорее принесет пользу. Сколько он пролежал там под дождем?

— Почти десять часов, — сказал мужчина, словно прочел мысли Фредрика. Голос его заметно окреп. — Десять часов… Господи… я уже думал… мы ждали тебя вчера вечером… думали, может быть… но тут явились они… бесшумно… в колпаках… втащили нас к себе в машину… застрелили Макса… я выбросился из машины… они стреляли… с глушителем… я остался лежать… и они… уехали… я не чувствовал… боли… забылся… лежал… лежал, чувствовал дождь…