Ирина Надеждина: Горький мед, сладкий яд

Владислав смотрел рекламный ролик своей фирмы. Мелькали кадры, на которых были аптеки с идеально-белыми залами и обворожительно-вежливыми аптекарями; диагностический центр и умопомрачительное диагностическое оборудование, при помощи которого нельзя было узнать, ну разве что о чем вчера говорил обследуемый индивид со своей женой; промелькнули лица Ильи, Эрика и самого Владислава. Голос за кадром обещал не только низкие цены в аптеках, но и доставку лекарств на дом. Об эффективности самих лекарств и говорить не приходилось – от одного их вида здоровье должно было стать как у космонавта. Кроме того, голос задушевно обещал самый высокий уровень диагностики не только в городе, но и в области, а возглавлял команду диагностов просто-таки супер-диагност, Илья Ярошенко. Медицинские учреждения приглашали к сотрудничеству, вплоть до международного уровня, и обеспечивал это сотрудничество исполнительный директор фирмы Эрик Тревонен. Потом задушевный голос за кадром сменился голосом Владислава. Сидя в своем шикарном кабинете, он проникновенно говорил: «Самое дорогое для человека – это здоровье его и его близких. Свою фирму мы назвали „Ваше драгоценное“ именно поэтому. Берегите свое здоровье, а мы вам поможем». Дальше шли титры с указанием адреса центра, аптек и контактных телефонов.

– Ну как тебе? – спросил Эрик и взял сигарету.

– Ты же знаешь, как я люблю рекламу, – Владислав поморщился.

– Дорогой патрон, никуда от нее не денешься. И потом, вроде бы все нормально.

– Влад, кажется, ролик вполне приличный, – согласился Илья. – Что тебя не устраивает?

– Наличие там моего изображения и эти сладкие слова насчет того, что мы вам поможем. Этакая компания ангелочков, – Владислав тоже закурил.

– Тогда бы ты просто пообещал, как бывший реаниматор, оказать помощь и наложить жгут на горло. В конце концов, мы действительно чем-то помогаем.

– Илюша, милый, ты же знаешь мои пристрастия. Эрик, а нельзя как-нибудь меня оттуда убрать?

– Скажи спасибо, что это наша команда из отдела рекламы делала. Если бы мы в рекламное агентство обратились, то либо совсем какую-нибудь пургу прогнали бы, либо слюней сладких ведра три налили бы, – флегматично заметил Эрик. – А твое изображение должно хотя бы иногда где-то появляться. Ты только один раз своего зятька – он имел в виду журналиста Антона Гончарова, за которого Ольга, сестра Влада, вышла замуж, – осчастливил тем, что дал ему интервью, так и то на радио. Народ должен знать, кого ему иногда стоит любить.

– Эрик, так и в депутаты захотеть недолго.

– А в депутаты тебя никто и не толкает. Так что, оставляем этот вариант или еще снимем что-нибудь?

– Ради бога, только без меня.

– Без тебя не получится.

– Тогда оставляй этот, – тяжело вздохнул Владислав.

– Тогда мы больше тебя напрягать не будем, – Илья поднялся. – Мы тебе еще нужны? Пора бы и по домам разбегаться.

– Вечером приезжайте к нам на посиделки. Ника приглашает, ну и я вроде бы тоже.

– А как насчет еще кого-то для меня пригласить? – Эрик улыбнулся.

– Так уже.

– Тогда я буду обязательно.

– Илья, а ваша светлость с половиной?

– Обязательно.

– Тогда сейчас можем все со спокойной совестью временно расстаться, – Владислав поднялся.

Владислав Вансович к своим почти сорока годам стал человеком, который был доволен всем. Он был обладателем внушительного состояния, был еще не старым отцом взрослого сына Алика, от первого брака, счастливым мужем молодой красавицы-жены Ники. Если отодвинуть в сторону тяжелые воспоминания и непроходящую боль потери брата-близнеца Валентина, убитого в то роковое утро, то вообще все было бы идеально. Но время от времени его вдруг охватывало уже знакомое чувство приближения неотвратимой беды. Он просыпался от этого чувства и подолгу лежал, глядя в темноту комнаты, иногда поднимался и шел вниз, в кухню, курить. Причины этого чувства он найти не мог. Все было хорошо. Дела в фирме шли просто отлично, поездки были удачными, в Штатах все тоже обстояло как нельзя лучше, с Никой они жили душа в душу, Алик его только радовал, дядя Дан и его жена Неля были здоровы, у сестры Ольги с Антоном все было тоже отлично… Все везде было отлично, но это странное чувство не проходило.