Александра Плен - Долгий путь от любви до любви

– Завтра наш первый совместный выход в свет, мистер Дюбуа, – и лукаво добавила: – Вы пригласили меня в Ковент-Гарден на «Сон в летнюю ночь». Разве забыли?

– Что-то припоминаю, – подыграл мне Питер.

– У нас отдельная ложа, там и поговорим, а заодно продемонстрируем всему свету наши нежные чувства.

– Вы опасная женщина, – пробормотал мужчина, – в вас очень легко влюбиться.

– Не вздумайте, – серьезно предупредила его. – Я слышала, у вас уже была трагичная любовь в молодости, не повторяйте прошлых ошибок.

И, заметив удивленный взгляд Питера, ответила на невысказанный вопрос:

– Не только у вас есть информаторы, господин офицер.

– Тогда до завтра.

Он коротко кивнул и покинул мою карету. Ворота открылись, я ехала по длинной подъездной аллее к замку, а в голове стучало: «Для тебя, Роберт… Я закрыла долг». И в то же время я понимала, что никакими больницами, никакими деньгами или слезами мне не расплатиться. Я никогда не смогу рассчитаться за смерть прекрасного молодого юноши и свое вынужденное предательство.

Лилия моего нового «любовника» восприняла скептически. Даже сплетники и то были благосклоннее. «Старый муж, что с него взять? – шептались в кулуарах. – Герцог старше ее на сорок лет. Бедная девочка!».

А Лилия заявила, что обидно, когда такой красавец пропадает зазря.

– Ты же не собираешься с ним спать? – спросила она на прогулке.

– Не собираюсь, – легко ответила правду.

– Зря. Может, уже пора снять с себя епитимию? – вздохнула она. – Не все такие, как герцог. Иногда это приносит и наслаждение.

Я насмешливо приподняла брови.

– Да-да, – настойчиво повторила Лилия, – твой герцог надолго испортил тебе все удовольствие от постели, но нельзя всех равнять по одному мужчине. Попробуй с этим офицером, он производит впечатление умного и страстного.

Я, шутя, отмахнулась. Что скрывать, Питер мне очень нравился. Мне нравились его честность, бескомпромиссность, преданность долгу и Англии. Его мужественное лицо и почти юношеское смущение от моих шокирующих выходок. Возможно (иногда мне в голову приходили и такие мысли), со временем я смогла бы в него влюбиться. Не так пылко и безрассудно, как в Роберта, но сердце чувствовало – Питер мне подходит во всех отношениях.

Увы, нашей гипотетической страстной любви не суждено было случиться. Питер с детства был безнадежно влюблен в свою троюродную кузину Луизу Гордон. Та вышла замуж за богатого торговца, старше ее на пятнадцать лет (знакомая история). Питер рассказывал, что он начинал работать в Скотланд-Ярде совсем юным констеблем, с самых низких должностей. Зарабатывал мало. Родители девушки не одобрили брак с ним и отвергли его ухаживания. Сейчас у Луизы трое детей, и даже если она и несчастлива в браке, то поздно что-то менять. Вспомнив свою историю, я прониклась к нему сочувствием.

Пока я упивалась безрассудством и страстью к саморазрушению, Адель вышла замуж за обедневшего итальянского графа Лоретто Бароччи. Приданое в двадцать тысяч фунтов хорошо им помогло. Кроме молодого двадцатипятилетнего мужа ей достались полуразрушенная вилла возле Неаполя и толпа многочисленных родственников графа. Странно, но Адели все нравилось. Замужество пошло ей на пользу. Она даже подарила мне племянника в прошлом году. И обещала еще племянницу. Мы переписывались с ней. Правда, не очень часто (она теперь почтенная матрона), но регулярно. Она слезно просила меня простить родителей, ведь держать в сердце злость – значит, разрушать себя изнутри. «Мама плохо себя чувствует. У нее больное сердце. Она постоянно говорит о тебе».

«Адель, ты многого не знаешь, – писала я ей в ответ, – я никогда их не прощу».

«Никогда – страшное слово, – отвечала она, – «никогда» сравнимо только со словом «смерть». Но пока ты жива, значит, есть надежда, только после смерти ее нет. Софи, милая моя сестренка, приезжай к нам в гости, вот увидишь, итальянское жаркое солнце растопит лед в твоей душе».

Маленькая оптимистка! Я тоже была такой в юности.

Мама переехала к Адели нянчиться с внуком, папа обитал в Англии. Я даже знала в лицо любовницу, которую он поселил в нашем лондонском доме. Иногда мы сталкивались в театре или на каком-нибудь балу. Страсть к путешествиям, выпивке, неуемность в развлечениях состарили его лицо и фигуру раньше времени. А ведь ему еще нет и пятидесяти.

Наш старый замок так и не отремонтировали, а деньги (я так думаю) уже кончаются. Что же будет делать виконт Нордвик, когда они окончательно иссякнут? Дочерей-то уже не осталось. Его проблемы меня не волновали. Когда мы случайно встречались, я холодно кивала и демонстративно отворачивалась. Я вычеркнула родителей из сердца, погасив дочерние долги (если они и существовали) замужеством с герцогом. А сестре ответила, что с застывшей душой проще жить, а солнце и жару с недавних пор я любить перестала.