Сергей Еримия - Где-то в Панамском заливе. Часть II

– То есть ничего напоминающего населенный пункт поблизости не видно, – кивнул я. – Во всяком случае, нет ни одного мегаполиса. Жаль!

– Ну и ладно, зато теперь у нас есть направление. Нам туда, – Розалинда махнула рукой в сторону от моря. – Осталось только переждать непогоду.

Мы устроились под деревом с самой роскошной кроной, сели вокруг толстого ствола и занялись тем, хуже чего мало что на свете бывает – принялись ждать.

Сначала все было более или менее терпимо. Листва сдерживала потоки воды, льющейся с небес, отводила ее за пределы очерченные кроной, но так продолжалось недолго. Скоро тоненькие ручейки забегали по ветвям, они соединялись, сливалась в небольшие реки, проложившие себе русла в трещинах коры. Те бурлили и мощными водопадами сбегали к корням. Далее сдалась листва. Широкие листья более не сдерживали потоки дождя и те практически беспрепятственно пролились вниз. Все, последний островок сухости на приютившем нас побережье перестал существовать. Что особенно расстраивало – изменить ситуацию было невозможно. Ни укрыться куда, ни спрятаться.

Время шло, а дождь и не думал прекращаться, судя по все усиливающемуся шуму, он зарядил надолго. Скрытое за пеленой облаков солнце провалилось за горизонт. Быстро стемнело, лишь вспышки молний методично разрывали непроглядную тьму.

Шелест дождя отошел на задний план, он растворился на фоне практически ежесекундно раздающихся раскатов грома. Один из таковых прозвучал особенно громко. Более того, он не затихал, напротив, нарастал рокочущим гулом. Кажется, его источник приближался…

В особенно яркой вспышке порожденного небесным электричеством света я увидел дерево, которое раскачивается и… движется на нас. Не успел толком понять, что происходит, как очередная молния высветила очередной кадр временной киноленты. Да, так все и было! Я видел крону, что наклонилась почти до земли и корни, что вылезли наружу и шевелились, будто огромный спрут, что выбрался на сушу. Все это планомерно приближалось, двигалось на нас.

– Оползень! – закричал я.

Удивительно контрастная картина. Мощный корень просто у моего лица. Я не успел толком испугаться, как сильные руки подхватили меня и подняли наверх. Оказалось, пока я любовался редкими контрастными черно-белыми кадрами окружающего нас мира, мои товарищи предусмотрительно взобрались на дерево.

Тонкие корни оплели ногу, запутались в шнурках, рассчитывая стащить ботинок и утащить куда-то вниз, к воде, к морю, но я уже держался за нижнюю ветку, а через мгновение висел на ней. Что ж, остался воображаемый спрут без добычи.

Надежный ствол завибрировал. Молниям надоело вспарывать темноту, но и так было понятно, что происходит. Селевой поток, вызванный ливнем, спускался по склону, сметая на своем пути камни, выворачивая кусты, ломая молодые деревья.

– Надо же, а обезьяны оказались куда умнее нас, близких их родственников! – закричал Алексей Николаевич, стараясь заглушить рокот и гул стихии. В его голосе слышались нотки искреннего смеха. – Я еще думал, почему они так резво с места сорвались, догадывались, что наша расщелина не лучшее место для того, чтобы переждать очередную вспышку гнева здешней природы.

Остров или все-таки материк?

Ближе к рассвету ситуация начала меняться. Прежде всего, стало заметно спокойнее. Стих гул грунта, камней и всего, что несла вода, стекающая по склону. Ветер, резвившийся в вышине, также умерил свой пыл, а скоро и вовсе угомонился. Некоторое время еще можно было расслышать редкие раскаты грома, но звучали они все глуше и глуше. Гроза уходила, оставив после себя приятный, насыщенный озоном воздух. Даже жаль, что с восходом солнца от всей этой условной свежести не останется и следа.

Постепенно одна за другой на небе зажигались редкие звезды, намекая на то, что вслед за стихией уйдут облака. Так и случилось. С каждым мгновением их становилось меньше, далеких холодных светил больше. Скоро в просветы в изрядно поредевшей от непогоды листве можно было наблюдать целые россыпи небесных бриллиантов. Пусть это были те же созвездия, что приветствовали нас дрейфующих на плоту, теперь они действовали как надо. Радовали, добавляли уверенности. Сразу стало спокойно, я безоговорочно уверовал в то, что все будет хорошо и быстро уснул, удобно устроившись на «панцирной сетке» из толстых переплетенных между собой живых ветвей и давно высохших сучьев. Конечно, сон над землей это не то, что в постели, но усталость дополненная уверенностью не давала шанса страхам и задавливала ростки сомнений.