Дмитрий Золов - Пять с половиной подвигов

За спиной послышался треск и грохот. Это в тринадцатый раз рушилась Северная башня замка Вилира.

Остановились они лишь под утро. Корпус поставил на землю мальчика и Уховёрта. Старик долго кряхтел, тёр помятые бока.

– Чего ты так нёсся?! – ворчал он. – Мог и помедленнее – всё равно б нас не догнали. И зачем ты развалил эту несчастную башню? Ведь люди старались, строили!

– Почему это я её развалил?! – возмутился Вегрик. – Она сама рухнула!

– Сама или не сама, а только в город теперь нам путь заказан.

– Больно он нужен, этот город!

– Город, может быть, и не нужен. А вот деньги, которые остались в гостинице, – очень бы не помешали. Да и тачка хорошая была, почти новая. Я ведь её у булочника одолжил под залог своего честного слова. А как теперь отдавать?

– Ты что, старый пень, бросил все деньги в номере?! – опешил Вегрик.

– Во-первых, не все. У меня есть десять пфеннигов госпожи Афафаль, чтоб этой сквалыге уши заложило! Во-вторых, не бросил, а оставил на сохранение. А в-третьих, кто ж берёт с собой золото, когда отправляется ночью башни разламывать!

– И что нам делать с твоими десятью пфеннигами! Ведь раз в жизни такая удача привалила, такое богатство, и всё коту под хвост!

– Ничего страшного, – спокойно сказал Утопий. – Доберёмся до какого-нибудь города, и я напишу хозяину гостиницы, чтобы он нам выслал деньги.

– Ага! Вышлют тебе! Как же! – горько засмеялся Вегрик. – Держи карман шире! Он сейчас, небось, на это золото участок под новую гостиницу покупает! Ладно. Не жили богато, так и начинать не будем. Куда мы забрались-то, можешь сказать?

Уховёрт задумался.

– Значит, так, – рассуждал старик. – Бежали мы на север – это я по звёздам заметил. Выходит, вон там вдалеке – Орские горы. А восточнее – река Пина. Получается, мы во владениях герцога Пшильского, где-то на самой границе.

– И откуда ж ты всё это знаешь? – ехидно спросил сапожник.

– В юности мне пришлось постранствовать. Я и в Пшиле был, и за Орскими горами, и много где ещё. Если на месте сидишь, по-настоящему мастерству чистильщика ушей не выучишься.

– Я есть хочу, – сказал мальчик.

– Тебя ещё тут не хватало! – разозлился Вегрик. – Ну-ка, иди домой!

– Куда ж он пойдёт? – с укоризной покачал головой Утопий. – Мы от Вилира миль сто, наверное, отмахали. Да и нет у него теперь дома. Мать-то мальчика продала.

Вегрик умолк. Вспомнилось, как и его таким вот сопляком отдали в подмастерья к сапожнику, и с тех пор родных он не видел. А в подмастерьях житьё не сахар. И розгами там попадало, и палкой, да и просто ногой или кулаком. От таких воспоминаний подступила слеза. Вегрик отвернулся, чтобы никто её не заметил.

– Так что же, будем теперь его за собой таскать?

– Не обязательно, – ответил Уховёрт. – Мир не без добрых людей. Может быть, и пристроим куда сироту.

– Есть хочу, – повторил мальчик.

– Тебя звать-то как? – спросил Вегрик.

– Пуп, – сказал паренёк.

– Что ж это за имя такое?

– Вот такое. Пуп – и всё тут. Только я есть хочу.

– Да я и сам бы пожрал с удовольствием, – заметил сапожник. – Но еды нет. Вот солнце поднимется, найдём деревню, может, и разживёмся чем-нибудь. А пока вздремнуть бы часок-другой.

Вегрик, не снимая доспехов, улёгся на землю. Уховёрт и Пуп последовали его примеру. Мальчик при этом шептал что-то.

– Чего ты там бормочешь? – спросил сапожник.

– Молитву. Если еды нет, надо у Боженьки попросить, и он пришлёт. Так мамка говорила.

– Ну, помолись, помолись, – ласково сказал Утопий.

***

Поспав немного, они тронулись в путь.

– Есть хочу, есть хочу, – гнусил Пуп, чем очень раздражал Вегрика.

– Да заткнись ты уже! – прикрикнул сапожник, но потом смягчился. Больно уж жалким и тощим выглядел мальчишка. – Немного потерпеть ты можешь?

– Могу, – кивнул Пуп и умолк.

Они добрались до реки. Утопий решил вымыть мальчика. Очень уж скверно от того пахло. Пуп нипочём не хотел идти в воду, выворачивался и яростно брыкался. Чтобы его помыть, пришлось применить силу Корпуса.

На берегу показалось небольшое селение, обнесённое каменной стеной. Было решено, что туда Уховёрт отправится один, а Вегрик пока подождёт у ближайшего леска. Вид человека в доспехах обычно пугал крестьян.

– И Пупа с собой прихвати! – сказал сапожник, располагаясь в теньке. – Может там его заодно и пристроишь.

Вскоре старик и мальчик вернулись. Пуп крепко держал половину ржаной ковриги и жадно откусывал от неё. При этом всё лицо у него было испачкано слюнявыми крошками. Этот мальчишка ухитрялся перемазаться даже хлебом.