Андрей Калинин - От третьего лица

Целинные совхозы это, в те годы, огромные бескрайние поля нетронутых ранее степей, вспаханные и засеянные различными зерновыми культурами: пшеницей, гречихой, подсолнечником. И всё это руками ребят и девчат приехавших осваивать целину по комсомольским путевкам, строить здесь свою жизнь и свой новый мир. В этом всесоюзном, по своим масштабам движении, принимали участие агрономы, инженеры, строители, ученные, учителя и многие специалисты разных других профессий, но прежде всего ценились специалисты рабочие – шоферы, механизаторы, доярки.

Идеологи страны, советского времени, умели внушить людям и чувство единения, и общей цели. Люди ехали в палаточные городки и бараки – такие, большие корпуса коридорного типа, где была общая кухня и другие общие места, в них каждая семья, как правило, занимала одну комнату.

Люди, воспитанные в патриотическом духе, дети победителей в Великой Отечественной войне, готовы были отказаться от родных мест и комфорта и начать жизнь в этих суровых краях. Фантастическая мотивация людей к работе в сложных условиях и созиданию нового.

Кроме того, в пик года, осенью, в уборочную страду, на помощь в сборе урожая, сюда приезжали тысячи грузовиков из далёкой Москвы и Ленинграда (Санкт-Петербурга), других промышленных центров, практически со всего Советского Союза. Урожаи год от года были всё более рекордными, руководство страны докладывало о скорой и неизбежной победе коммунизма на 1/6 части суши, которую занимал Советский Союз, а жизнь почему-то становилась всё более тревожная и напряженная. В магазинах всё больше становилось дефицитных категорий товаров, с полок исчезли шоколад, масло и колбаса, не какие-то марки или виды, нет, вообще, как продукт, и многие товары продавались по талонам, которые выдавали гражданам по месту работы.

Наступил 1986 год, однако об обещанном переходе к фазе победы Коммунизма, которая, должна была наступить ещё в 1980-м, судя по графику, изображенному во всю стену маслом, в кабинете истории местной школы, до сих пор никак не объявлялось. А учителя на вопросы «Почему» и «Когда» внятно ответить не могли и терялись, и путались в объяснениях.

За то, два раза в год, весной и осенью в село возвращались загорелые, угрюмые и иногда совсем поседевшие парни, отслужившие армию в далёком Афганистане и часто удивлявшие родных и просто односельчан сверкавшими на груди боевыми наградами. А ещё бывало, что их встречали гораздо раньше срока, когда возвращались они в цинковых гробах, крепко запаянных сваркой и запрещённых к вскрытию, в сопровождении людей в военной форме. Вот тогда, из уст местного Военкома, на сельском кладбище звучали краткие слова о каком-то интернациональном долге, который они исполнили до конца.

Это совсем никак невозможно было понять, кроме того, что концом выполнения долга для них стал конец их земного пути и самого ценного для каждого человека – собственной жизни. Никто из селян не знал значения этих слов про «интернациональный долг», сквозь слёзы невест и матерей лишь приходило понимание, что где-то там очень далеко, на чужой для нас земле, идёт чужая война, и там почему-то воюют наши вчерашние школьники, молодые ребята, которых никто не провожал в этот ад и никто не рассчитывал на такую встречу.

Так Афганистан стал страшным ужасом для всех матерей, чьи дети подрастали и готовились вскоре пойти по призыву в армию. Многими ночами они тихо рыдали в подушку и молили Бога, кто как умел, чтоб её кровинку миновала эта участь. Но миновала она не всех.

А подрастающие старшеклассники знали, что рулетка не предсказуема и кто-то обязательно попадёт служить либо в «команду №1», в желанную ГСВГ (Группу Советских Войск В Германии), откуда все возвращаются счастливыми и радостными, привозят наклейки с пышногрудыми фрейлинами и рассказы про покоренную Германию, где Коммунизм тем не менее, для немцев, как это не парадоксально, за счёт нашей помощи, уже наступил, где несколько раз за службу советский солдат из ограниченного контингента мог сходить в увольнение, и даже возможно попробовать настоящего немецкого пива и колбасок. А кто-то другой попадёт в «команду №2» и тогда светит ему путь в учебку, в Таджикистан, и оттуда, через шесть месяцев, его перебросят транспортным ИЛ-76 в Кабул, а дальше, уже вертушкой (вертолет), в одну из афганских провинций. В страну, где стреляют даже дети и старики, а смерть поджидает в любом месте, в любое время.