Юрий Меркеев - Монастырь и кошка. Сборник рассказов, повестей, эссе

Когда бармен сообщил, что заведение закрывается, мужчины встали, и, чувствуя, что этот разговор выветрил из них хмель подобно холодному пронизывающему ветру, вышли на улицу, и, попрощавшись, разошлись в разные стороны.

Уже смеркалось. На площади, рядом с музеем янтаря, зажглись фонари, и город приобрел те резкие очертания ночной таинственности, что делали его похожим на мрачные декорации города – крепости эпохи тевтонских рыцарей – крестоносцев.

Жилин шел по каштановой аллее вдоль озера Тельмана, и в ушах у него звучали слова отца Серафима, переданные Старцевым: «Пути Господни неисповедимы, но все они ведут ко спасению». «Да, – вздыхал пораженный сегодняшней встречей Жилин. – Верно говорят, что в жизни ничего не бывает случайного. Все имеет таинственный, скрытый от наших подслеповатых глаз смысл».

Старцев пересек площадь, позвонил по сотовому телефону супруге, попросил подъехать за ним на машине; потом закурил и, вспоминая разговор с Жилиным, подумал: «Хорошо, что я не рассказал ему о том, что поведал той весной на исповеди отцу Серафиму. О том, как не мог поначалу спать от ненависти к менту, незаконно упекшему меня за решетку; о том, как в следственном изоляторе вынашивал и смаковал будущую месть. О том, как в первый же день на воле „пробил“ по своим каналам место работы Жилина; узнал, что два раза в месяц он переводит крупные суммы наличных денег; сколотил бригаду из прежних дружков; устроил за курьером „Урги“ непрерывную слежку. О том, как решил влезть без билета в поезд, в котором будет ехать Жилин, зайти с дружками в его купе и перерезать ему горло финским ножом, забрать деньги, нажать на стоп – кран и уйти с наживой, удовлетворенным местью». О том, как в самый последний момент он увидел на перроне мать Жилина, старушку с обеспокоенным взглядом, которая пришла проводить сына. Увидел, как она, едва сдерживая слезы, крестит его и шепчет какие-то напутственные слова или молитву ангелу – хранителю… А потом вдруг на мгновение все озарилось каким-то ярким неестественным светом, будто над головой старушки разом сошлись десятки бесшумных молний. И ему вдруг показалось, что на месте матери Жилина стоит его собственная мать, такая же обеспокоенная судьбой сына старушка. Это было какое-то кратковременное ослепление, потому что, приглядевшись, он снова увидел мать Жилина. Но этого странного явления было достаточно для того, чтобы он, Старцев, молча развернул своих друзей, готовых запрыгнуть следом за ним в поезд, и, не говоря им ни слова, увез их обратно в Пионерск.

Не рассказал Старый и о том, как после этого странного явления его мучили по ночам кошмары. Мерещилось, будто он оказывается в аду, и какие-то больные желтолицые карлики с шумным и мрачным хохотом перетаскивают его из одной черной комнаты в другую, и во всех этих комнатах гогочут такие же страшные безумные уродцы. Не стал признаваться бывшему оперу, как впервые в жизни решился пойти в церковь, и выбрал для этого специально отдаленный от Пионерска Спасский храм, чтобы не показываться в церкви родного города. О том, как после беседы с отцом Серафимом, священник задумчиво произнес: «Уберег тебя Господь от страшного греха, посла ангела – хранителя в лице той старушки».

В начале 90-х, когда весь жизненный уклад в России подвергся злой и мало кому понятной реформации, попросту говоря, все полетело в тар-тарары, Иван Хмельнин оказался без работы в родном Нижнем Новгороде и шатался по городу, разглядывая на столбах броские листочки с манящими предложениями стабильного и высокого заработка. Опыт столкновения с мошенниками – работодателями у Ивана Сергеевича был, а потому, внимательно вчитываясь в текст объявлений, он старался заглянуть между строк, туда, где могла всплыть оборотная сторона манящей рекламы. Так и не найдя на уличных столбах ничего достойного внимания, он купил в киоске газету и вдруг увидел на первой полосе шикарную рекламу вновь организованного в городе печатного издания под названием «НЭП» (новая экономическая политика). Судя по концепции, изложенной в виде сжатых тезисов, новая газета была в чистом виде коммерческим предприятием. Срочно требовались журналисты, агенты, а также заместитель редактора по размещению реклам.

Зарплаты обещались умопомрачительные. Хмельнин задумался. «Кажется, мои способности красиво излагать свои мысли не пропадут даром», – мелькнуло у него в голове. – «Да и голод, как верно заметил народ, совсем не тетка».