Владислав Шерман - Racconto di un deficiente

– П-подожди… – Стефано не интересовало, что его новый знакомый отказался оглашать свой список дел. Его зацепила несколько иная реплика, – Нам-м… мордники? В-войны? Какой ещё войны?

– Ты не знаешь? – мужчина озадаченно хмыкнул, улыбнулся и сказал, – Но ты ведь сам рассказывал о немцах в своей деревне…

– А я ебу? Так, того-этого… А что за война?

– Самая настоящая война, мой маленький der Trottel 33 33 (нем.) Идиот. . Король Франции вторгся в Италию, захватил Флоренцию и дошёл до Рима, – он хмыкнул, – Это то, что я знаю. Сейчас уже, наверное, он осаждает Неаполь, если верить твоему рассказу. И скоро в него войдёт.

– Интересно… А расскажи ещё что-нибудь о себе.

– Это я могу, хе-хе, – мужчина приятно хихикнул, – Знаю четыре языка. Упражняюсь с фальшионом, участвую в скачках. Торгую. Имел дело с двумя Папами.

– Ты видел Папу Римского?! – удивился Стефано.

– Двух, как я сказал. И не просто видел, а плотно общался. Я был в Лютеранском дворце… по делу.

– Охренеть! – столь радостно вскрикнул парень, будто он сам повидал Иннокентия VIII и Александра VI, – А-а-а правда, что у него над головою нимб, яко у Бога?

Эта фраза заставила всадника разразиться ужасным несдерживаемым смехом. Так смеялись наёмники, разорившие Pratis, но Фабрицио столь дьявольское ржание смог изобразить без отталкивающего эффекта и, возможно, даже несколько мило.

– У большинства понтификов, будь уверен, вместо нимба рога из черепа торчат, а из задниц – чертовские хвосты. Они их умело прячут – вот в чём суть.

– Да не может быть! – стал спорить юноша. Но как бы он не брюзжал слюной, переубедить куда более опытного собеседника ему никак не удавалось.

– Быть может, повидав хотя бы одного, ты поймёшь, о чём я, – подытожил длинноволосый.

– Я увижу Папу Римского? – обрадовался парень.

– Я не говорил этого, – попытался успокоить возбуждённого парня Фабрицио, – Но, да – они часто к нам захаживают. И я бы не радовался этому.

– К «нам»? – подловил Стефано всадника на слове.

– Я познакомлю тебя с моим деловым партнёром, – не стал ходить вокруг да около бастард Альдобрандини, – Его зовут Якоб, и он еврей.

– Пфф, – фыркнул юнец, откинувшись на заднюю высокую луку седла, – Евреи скряги и проныры. От них бедов не наберёшься – энто все знают. Они убили Иисуса.

– Но не этот. Не этот…

Остаток пути парочка провела практически в полном молчании. Единожды Фабрицио остановился и прислушался к окружению, после чего продолжил путь. Уже под вечер на горизонте показались величественные каменные городские стены.

– Мондрагоне, – сообщил мужчина. Стефано, услышав это, аж подскочил, а всю усталость как рукой сняло. Он распахнул перламутровые глаза, высматривая контуры серой крепости. По периметру города расположилось полдюжины башен, никак не меньше! Они возвышались над всем остальными миром и выпирали вперёд так, чтобы покрыть обзор каждого кусочка зубчатых стен. Всадник и его попутчик достигли ворот уже затемно, хотя не так уж и поздно, как казалось. Будь это летнее время, солнце до сих пор высилось бы на горизонте.

– Красотища! – восхищённо огласил юноша, задрав голову до максимально возможной позиции. Впрочем, их не впустили. Надвратный стражник кричал во всё горло:

– Закрыто! Приходите утром!

Повторять дважды не пришлось. Фабрицио ответил, да так громко и чётко, что чуть не лишил своего спутника слуха:

– Хорошо! Спасибо!

Он развернул лошадь и увёл её куда-то вбок от главной дороги, вымощенной брусчаткой. У Мондрагоне, словно у феодального замка, под стенами располагалась деревня, и в этой деревне было всё для комфортной жизни: дома, трактир, общественные купальни, ремесленники и торговые лавки. Жизнь здесь, наверное, так же, как и в городе, кипела безостановочно. В дневное время. Сейчас же, возможно, опасаясь войны поблизости, все тихо-мирно сидели по домам. И только из местного трактира валил свет, играла ненавязчивая весёлая музыка, а посетители поддавались танцам на улице. Не холодно ли?

– Кто здесь хозяин? – спросил, не слезая с лошади, Фабрицио у толпы, – Мне и моему спутнику пожрать и комнату.

Слово за словом, и напарники через некоторое время уже оказались в койках, а лошадь – в стойле. Ужином им стали шкварки с пивом. Они улеглись спать без задней мысли, пока на фоне постепенно стихало веселье. Даже деревня засыпала перед тяжёлым днём.

Стефано оказался разбужен ни свет ни заря своим соседом по комнате. Длинноволосый, что навис над парнем, ожидаемо, уже был одет и снаряжён.