Номер PD C8083N45J - Записки инженера. Шесть вопросов. План жизни с конца. Выращивание себя. Выращивание Родины. Сказки из физики

Перестройка не была для нас потрясением. Мы к тому времени давно уже государственную зарплату не получали. Работали по договорам. Что заработаешь, то и будет на столе у детей. Даже лучше стало. Мы могли теперь с любыми заводами работать, не только с цветной металлургией. Появились производственные цеха, которые на нас работали, монтажные бригады.

Как я понял из переписки однокурсников, у многих были тогда трудности с работой, а я постоянно сотрудников искал, не хватало специалистов. Специалисты уезжали: кто в Израиль, кто в Германию, кто в Америку, остальные в Россию. Оставшиеся боялись сложных задач, которые раньше ложились на их старших коллег. Несмотря на это, мы были одной из немногих инженерных фирм, стабильно плативших зарплату, индексируя по ценам на продукты. Вокруг многое разваливалось и разворовывалось. Постоянно менялись налоговые законы, у предприятий не было денег. Все хотели расплатиться продукцией – бартер. Он был уголовно наказуем.

Тогда судьба улыбнулась мне во всю ширь своей физиономии. В аэропорту я встретил Семена – одноклассника, с охраной, защищавшей его могучий научный и деловой мозг. Семен был интегрирован в узбекскую, скажем так, организацию дел. Он «со товарищи» отвечал за первые 10—15 кварталов Чиланзара.

Узбекистан не Россия, у нас на улицах не стреляли – договаривались в чайхане. В этом вековая мудрость узбекского народа. Семен забирал у меня всё: электролампочки, цемент, шифер, минеральную вату, керамику, трубы и т. д. Фурами и вагонами. Продавал все это по рыночным ценам, мне платил по государственным – в два-три раза меньше, но это было счастьем. Инженерные расчеты и торговля не уживаются под одной крышей.

Жизнь была тогда живой, как никогда до этого и почти никогда после. Мы были на своей земле.

После решения той задачи (см. текст «Отчет») меня решили не сразу выбрасывать в мусор и начали проверять. Делается это так. Мудрый начальник взял меня с собой в командировку в Учалы – это северо-восточный угол Башкирии. Там есть Учалинский ГОК – концентраты меди, цинка, пирита. Проверяют на то, как ты себя ведешь вне стен предприятия. На пристрастия. На баб, на водку, на желание пожрать, на желание ничего вообще не делать.

Тест на желание пожрать я прошел успешно: ем очень быстро, еда меня вообще не интересует, не различаю – нет каких-то рецепторов. Оптимально для меня было бы на заправку заезжать и в себя бензин или дизель заливать. Короче, я закончил есть примерно в тот момент, когда начальник к ложке потянулся. В крестьянской среде так работников выбирают: быстро ест – быстро работает.

Тест на баб тоже состоялся. Была там шикарная женщина, которая проявляла ко мне стойкий интерес. Но до меня все очень долго доходит. Поэтому этот тест я тоже сдал, точнее – провалил.

Тест на водку я прошел успешно по той причине, что водки было мало. Мы стояли ночью в очереди на 30-градусном морозе, чтобы купить по бутылке водки. Вместе с нами стояла почти вся дневная смена – очередь на полтора часа. Так было тогда каждый день. Ту водку, что мы получили – по одной в руки, – нужно было сразу подарить на фабрике мужикам. Другие подарки тогда не рассматривались.

Желания вообще ничего не делать у меня не было. Спичечным коробком я измерил всю сушильную установку длиной в 75 м и нарисовал ее в трех проекциях. Мы эту установку должны были реконструировать. Потом кто-то попросил у меня закурить, и я отдал ему этот коробок. Так исчез эталон измерений и масштаб моих зарисовок. Но мое старание было замечено.

Что ценили тогда на производстве, кроме водки? Простой и очень грубый анекдот.

Мой предельно интеллигентный, мудрый начальник, единственный из известных мне людей прочитавший все книги «Золотой энциклопедии литературы», около ста томов, читавший Томаса Манна «Иосиф и его братья», вдруг преобразился до неузнаваемости. То, что он рассказывал, было не просто грубейшей, заскорузлой пошлятиной. Это были шедевры жанра. Он вообще отличался пониманием людей и умением подстроиться под уровень и понимание публики, когда дело того требовало.

Начальником обогатительной фабрики был тогда Беляев, достойнейший человек, поднявший предприятие с колен. Такой страшный человеческий перегруз не проходит бесследно. К концу подъема он уходил уже в лес и пил там один, чтобы не с подчиненными и чтобы не на глазах. Конец понятен.

Мудрый начальник говорил мне в связи с этим: «Когда пьют молодые – это ладно, проблюются по глупости, и все. Но когда начинают пить в одиночку умные, достойнейшие люди – это страшно». Вы тоже знаете таких людей.