Ольга Ярмакова - Все начинается утром

Когда Нефела преодолела половину мостика, позади снова послышался цокот копыт. «Это Феона, слава Богу, с ней все в порядке!», – пронеслось в голове у девушки, и она не стала оборачиваться, впереди всего в метрах в ста четким прямоугольником в белой стене зиял проход, двери которого кто-то предусмотрительно распахнул настежь. Все мысли, все желания сейчас перетекли и соединились в единую мощную потребность-стрелу – дотерпеть, не упасть, доехать. До слуха впереди сидевшей девушки долетел испуганный голос напарницы, выдавивший всего лишь одно имя, но столь красноречиво и потеряно, что внутри все оборвалось. Краем глаза Элен уловила белоснежные ноги лошадки, догнавшей их и влетевшей за ними в круглый дворик обители. Соскочившая с кобылы Анастасия тут же бросилась к воротам, черным массивным и казавшимся неодолимо тяжелыми для такой хрупкой девушки. Но на удивление она ловко и умело закрыла обе половинки и задвинула огромный засов, лишь после этого позволив себе выдохнуть.

Только сейчас сидевшая теперь одна на Нефеле девушка заметила, что Сиринга вбежавшая за ними следом, была налегке, ее хозяйка отсутствовала. Лошадка нервно перебегала из стороны в сторону, поднимала вверх голову, раздувая ноздри, словно пыталась что-то учуять. Пряди спутавшейся гривы, некогда аккуратно зачесанные на одну сторону, неровно спадали во все стороны, лезли в вытаращенные наполненные ужасом глаза, лошадь жалобно ржала, точно плакала. Что-то случившееся с хозяйкой сильно напугало ее. Но что?

– Что-то случилось с Феоной. Мы должны вернуться и помочь ей! – Нарушила первой затянувшееся молчание Элен.

– Уже поздно. Мы ей ничем не сможем помочь. – Глухим убитым голосом отозвалась лучница.

– Но как же! Там что-то произошло! Мы должны выяснить, а вдруг она еще жива? – Выкрикнула в спину удалявшейся напарницы девушка.

Но та и не подумала ответить, ссутулившись, словно ей на плечи накинули непомерный груз, дошла Анастасия до Сиринги и стала успокаивать, поглаживая ту по крупу. Когда же лошадка притихла, девушка обхватила ее шею, прошептала что-то в лошадиное ухо и, вжавшись в растрепанную гриву, заплакала. Элен растеряно смотрела на сжавшуюся фигурку новой знакомой, не зная, как приободрить и помочь ей, ведь смуглянка успела ей понравится куда сильнее, чем хотелось. И в носу защипало, а на глаза набежали слезы от одного взгляда на осиротевшую белую лошадь, понуро опустившую голову к земле, будто отдававшую последнюю дань памяти, а может быть и плача, за гривой не было видно.

За воротами не раздавалось ни звука, таинственный злодей, похитивший Феону, исчез и не подавал признаков жизни, во всяком случае, пока. Дворик, укрывший беглянок от преследования, имел круглую форму, в центре которого рос высоченный с мощным необъятным стволом дуб, до нижних веток которого не дотянулась бы ни одна лошадь, задери она голову. Стены дворика не имели ни одного окна, зато в них было пять дверей, черных уменьшенных копий, как у ворот.

Шаркая ногами по мелкой каменной плитке, которой была вымощена земля, Элен побрела было к лучнице, но остановилась у Нефелы, стоявшей в сторонке и понуро взиравшей на хозяйку.

– Какая ты красавица, Нефела, настоящее дымчатое облако. – Произнесла девушка в задумчивости, поглаживая лошадку по крупу. – Не обижайся на нее, она сейчас нужнее Сиринге, ты же понимаешь это. Правда? У тебя умные глаза.

Нефела лишь покачивала головой, то ли в знак согласия, то ли просто в успокоении от принимаемых слов и ласк.

– Я пойду, Нефела. Твоей хозяйке нужна помощь, а мне ее. – Элен провела рукой по спутавшейся гриве и повернулась, чтоб идти.

Вдруг руку ее что-то стянуло очень туго и она обернулась. Вокруг локтя мощными витками закручивалась лошадиная грива, сама по себе. Глаз Нефелы потемнел и устрашающе уставился на девушку. Та стала вырываться, но чем сильнее она старалась вызволить руку из плена, тем сильнее затягивался конский волос на руке, угрожая передавить до синевы кожу. Боль перешла в легкое онемение, и вот тут из пасти животного долетел голос:

– Спаси единственную! Сохрани чистоту! Охрани последнюю!

Элен перестала дергаться и в ужасе смотрела на полураскрытую пасть лошади, из которой только что вылетели слова безусловно все того же знакомого голоса.

– Я сделаю все, только отпусти! – Прокричала она.

Волос ослаб, а кобылий глаз снова стал прежнего серого оттенка. Девушка высвободила занемевшую руку из силка гривы, а лошадка непонимающе следила за ее действиями.