Екатерина Оленева - Венок из роз

Говорят, иногда зверь лесной пугается и слушается человеческого голоса, но Роуз от страха его потеряла. Да и сомнительно, что, раз убив и отведав человечины, зверь побрезгует новой добычей.

Поднявшись на задние лапы, медведь опять заревел, как засмеялся.

«Господи, прими мою душу! Пошли скорую смерть! Не дай долго мучиться», – взмолилась Роуз и, как не странно, обычно глухие к мольбам смертных боги вняли её голосу.

Раздался топом, кусты зашевелились, отвлекая внимание медведя на себя и между ней и хозяином леса на своём гнедом скакуне вылетел Вольф.

При его появлении медведь вновь осел на задние лапы и дико заревел от ярости, так, что даже деревья содрогнулись. Радость Роуз при появлении спасителя сменилась на обоснованные опасение: как бы вместо одной жертвы в добычу медведю не досталось две. Или даже три – если считать лошадь.

Замотав мордой, медведь вновь поднялся во весь свой огромный рост.

Никогда прежде ей ещё не было так страшно! Даже минутой назад, когда Роуз столкнулась с медведем лицом к лицу, когда она была наедине с чудовищем. Кажется, с появлением Вольфа должно было стать легче, но сердце Роуз лишь сильнее заходилось от ужаса, хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть, как зверь разорвёт её отважного спасителя на части, но какая-то неведомая сила заставляла смотреть, несмотря ни на что, не отрывая взгляда, не опуская ресниц.

Вольф на ходу слетел с лошади, каким-то неведомым чудом удержавшись на ногах, а конь, ошалев от страха при виде дикого, скалящегося хищника, рванулся сквозь колючие заросли дикой ежевики.

Всё случилось с в считанные секунды, хоть и казалось бесконечно долгим.

На мгновение человек и зверь замерли, впившись друг в друга взглядом и Роуз была готова поклясться, что в черных зрачках медведя она читала почти человеческую хитрость – зверь будто просчитывал, хватит ли его сил на то, чтобы одолеть противника. В случае с Роуз он не сомневался, но новая добыча была крупнее, агрессивнее и явно сильнее.

Вольф, плавным движением выхватил нож из ножен на поясе, весь подобравшись, как для прыжка.

Обоюдоострый клинок холодно блеснул в тусклом свете пасмурного дня. Нож этот был особой формы: заострённый к концу и с кровостоками по бокам, около десяти дюймов длины, широкий. Клинок отделялся от рукояти стальной перекладиной.

Совсем некстати вспомнились рассказы о том, что Хозяин Леса способен одним ударом лапы оторвать человеку внутренности или вырвать когтями внутренности. И то, что длинными зимними ночами у домашнего очага казалось страшным в реальности оказалось ещё страшнее. Зверь пугал величиной тела, стремительностью. С расстояния в десяток шагов раскрытая алая пасть с острыми жёлтыми зубами и стекающей из неё белой пеной, зеленоватое свечение глаз; вздыбленная на хребте, волнами ходящая шерсть, утробное… даже не рычание, а клокотание, от которого земля под ногами вибрировала. А ещё тяжелый, смрадный запах зверя, острый и гнилостный.

Зверь какое-то время стоял, пошатываясь на задних лапах, не торопясь нападать и в какое-то мгновение у Роуз зародилось сомнение – может быть, вместо того, чтобы нападать, он уйдёт? Такие истории охотники тоже часто рассказывали.

Но зверь не ушёл. Резко упав на все четыре лапы, он молниеносно, как собака, рванул вперёд. Только гораздо, гораздо быстрее.

Словно со стороны она услышала свой отчаянный и испуганный крик, который, наверное, справедливости ради стоило бы назвать пронзительным визгом. Так кричит смертельно раненное животное.

Вольф не попытался нанести удар в район ключицы или подмышку, пытаясь достать сердце – втянув голову в плечи, он упал на колени, во всю длину ножа всаживая его в брюхо зверю, а потом, повалившись на землю, откатился в сторону.

Кишки, вывалились медведю под лапы, и он заскользил в них, оглашая округу диким рёвом, в котором смешивались ярость и боль.

Не давая противнику прийти в себя, Вольф в дикой ярости налетел на него со спины, седлая, как коня и вогнал зверю в ухо меч почти на треть клинка. Рёв медведя и человеческий крик был одновременно дик и грозен, неистов и оглушителен. Казалось, всё живое испуганно смолкло.

Медведь рухнул, несколько раз дёрнулся и, наконец, затих. Вольф обессиленно прислонился к дереву, не выпуская окровавленного клинка из рук. Он тяжело дышал и с ног до головы был покрыт кровью.

Впрочем, всё на поляне было ею покрыто.

Тяжело дыша, молодой человек с усилием перевернул медвежью тушу и вытащил застрявший в его брюхе нож, вытирая его о густой, влажный после дождя мох.