Екатерина Оленева - Венок из роз

В первый момент она ещё надеялась, что испуганная Дымка далеко не убежит и пошла по следу, оставленному в живой растительной стене лошадью. Она переживала за свою любимицу едва ли не больше, чем за саму себя. В лесу водились волки, вдруг бедняжка наткнётся на стаю? Конечно, и сама Роуз могла натолкнуться на них с не меньшей долей вероятности, но она в любой момент могла забраться на дерево, а вот у лошади, лишившейся разума со страха, шансов спастись много меньше.

И снова досада на Вольфа поднялась со дна души горячим пузырём. Вот если бы он не стал её целовать, она бы не потеряла бдительности и не оказалась бы сейчас… там, где оказалась.

Впрочем, только глупец винит другого в своих ошибках. Умный понимает – чтобы не происходило в его жизни, именно он несёт за это ответственность.

Она, наконец, выбралась из буреломника на твёрдую тропу. Она была отлично утоптанной, кое-где засыпанной еловыми иглами. Тропу с двух сторон обступали деревья, с ровно обломанными ветками приблизительно на уровне лица Роуз. Создавалось впечатление, что их подпилили.

Тропа была похожа на двухколейку, словно в лесу кто-то пытался проложить тракт, чтобы ездить в повозках. Роуз подумала, что не тайком ли их враги пытаются разбить тропу, прикрываясь могучими ветвями вековых деревьев.

Девушке вдруг стало интересно и любопытно. В её голове ожили старинные сказки, что рассказывала в детстве кормилица – о тайных тропах ведьм и странного народа, что живёт в холмах. Рискнувшим войти в эти тайные жилища неведомого народца открывались великие тайны бытия.

Охваченная любопытством, она двинулась вперёд по тропе, надеясь, что скорой выйдет к человеческому жилищу. В колее, ровной и гладкой, хорошо прикатанной, то и дело попадалась лунки, не слишком глубокие, может, чуть глубже дюйма.

Тропа уверена шла через густой кедровый стланик.

Стоит попасть неприятностям и начинает казаться, что им уже не будет конца. Мало того, что она заплутала в лесу, потеряла лошадь так ещё и дождь пошёл.

Сначала ещё была надежда, что обойдётся лёгким, рассеивающим дождичком, от которого легко укрыться в под кроной любого дерева, но – нет. Сначала поднялся ветер, да такой, что ветки летели и Роуз не оставалось ничего другого, как искать себе укрытие.

Деревья мощными корнями приподнимали землю так, что под ними образовывалось нечто, напоминающее уютную пещеру. Когда хлынул ливень, Роуз юркнула в это укрытие за неимением лучшего. Пахло мхом и грибами. Над землёй, точно призрак, поднимался туман. Не лёгкой кисеёй, ни шлейфом или шарфом, а густой, стоячей, как вода, волной.

Роуз подобрала под себя ноги, обнимая колени руками. Дождь уже успел намочить ей волосы, платье тоже стало влажным, несмотря на то, что импровизированная пещера служила укрытием в известной степени.

В какой-то момент ей показалось, что к запаху прелых листьев примешивается ещё один – тяжёлый, смрадный, удушливо-сладковатый. Повинуясь не вполне осознанному побуждению, Роуз осторожно поднялась и сделала шаг в ту сторону, откуда, как казалось, несло падалью.

Ноги её словно приросли к земле.

Менее, чем в десятке шагов от неё, плавало в месиве из грязи и крови мужское тело. Стоп у него не было. Не сразу до Роуз дошло, что рука, лежавшая в сторону, откусана, всё тело словно острыми ножами изрезано. В первый момент она посчитала, что тело лежит лицом вниз, а затылок разбит в месиво, но потом поняла – лицо у человека откушено, превращено в кровавую кашу.

Роуз бросилась в кусты. Рвало её нещадно. Никогда прежде она не видела, чтобы смерть приходила к кому-либо в таком жестоком, ужасном обличье.

Отерев лицо влажной от дождя рукой Роуз в первый момент даже словно бы и не испугалась.

Огромная зверюга стояла прямо перед ней – рыжая шерсть торчком, маленькие, сверкающие глазки над ощеренной клыкастой пастью, алой от крови.

Несколько коротких секунд девушка и медведь смотрели друг другу в глаза. Роуз, как завороженная, не могла отвести взгляда. Сердце колотилось короткими болезненными толчками. Она понимала, что это – верная смерть.

Вот тебе и вход в Волшебные Холмы. Только одним путём смертные могут в них проникнуть. А вот и проводника послали ей боги. Всё встало на свои места – медвежья тропа, медвежья берлога.

Зверь зашёлся жутким, с коротким перерывом, рёвом.

Отступать было некуда – за спиной Роуз был медвежий дом.

«Помоги, господи!», – пронеслось в её голове.

Она понимала, что смерти не избежать. Лютой, кровавой и мучительной. При мысли, что она тоже останется лежать в грязи без лица стало мерзко. Но до этого, как не жутко думать (а не думать-то не получается) ещё придётся дожить. Не муж станет ласкать её нежное тело – медведь заломает.