Любовь Рябикина - У каждого свой путь. Книга четвертая

– Я снова не подчинилась вашему приказу. Тревожно было на душе…

Генерал понял, что ругаться уже поздно. Быстро сосредоточился:

– Машина будет через полчаса. Ждите у входа в вокзал со стороны площади. Постарайтесь не привлекать внимания милиции. Вырубите задержанных, если потребуется. Выдайте за напившихся приятелей. Никто ни о чем не должен догадаться!

– Есть, товарищ генерал-полковник!

Арестованные опомнились и попытались заорать, но два коротких и не заметных удара по почкам, а затем быстрый женский шепот:

– Будете орать, вырубим!

Заставили их притихнуть. Удары были весьма болезненны, и получить еще раз что-то не хотелось. Парни мрачно смотрели в асфальт, прислонившись спинами к гранитной стенке у перехода. Оленин и Бутримов стояли по обе стороны от них, а Степанова перед ними, повернувшись лицом к Казанскому вокзалу, отсекая от возможного пути бегства.

Две черные «Волги» остановились рядом с подземным переходом через двадцать три минуты. У одной опустилось стекло на дверце, и Марина заметила лицо генерала. Шагнула вперед. Мужики подхватили задержанных и потащили к машинам. В каждую, на заднее сиденье, посадили по одному, зажав между собой. Один из покушавшихся на Горева сидел между Мариной и генералом. Впереди сидел подполковник Козлов.

В первой машине задержанного держали Бутримов и Оленин. Всю дорогу Марина и Бредин молчали. Женщина видела, как генерал хмурился и его брови «ломались» посредине, словно барометр, показывая высшую степень раздражения. Въехали во внутренний дворик разведуправления. Задержанных ждал конвой и их сразу увели. Бредин вздохнул, поглядев на женщину:

– Снова отличилась… Кой черт тебя на вокзал понес?

Она твердо взглянула в лицо начальника:

– Тревога позвала. Вы можете ругать меня, сколько хотите, но я должна была убедиться, что с Колюней все в порядке. Он должен попрощаться…

Евгений Владиславович открыл дверь и пропустил ее вперед:

– Та-а-ак! Тревогу за него ты почуяла, а что же ты тогда тревогу за себя не чуешь? Когда стреляли в окно…

Степанова улыбнулась, чуть обернувшись и глядя в серо-голубые глаза генерала:

– Чего бояться, когда стекло пуленепробиваемое! Я обнаружила в первый день. Отсвет голубоватый, если сбоку смотреть. Вы побеспокоились. Видела, как мужики, прячась, гранату с моих дверей снимали и делали вид, что замок заклинило. Я все вижу, просто не говорю. Пока у меня есть такие друзья, как вы и они, мне ничего не грозит. Чувствам своим я привыкла доверять, вы уж простите. Не могла я Горева бросить, не могла…

Бредин положил руку ей на плечо:

– Вот за это я тебя и люблю. Ты всегда придешь на помощь, даже врагу, если он в чужую ловушку попал… Ты считаешь, что этот враг только твой и другие на него прав не имеют… – Степанова побледнела и качнулась в сторону. В памяти всплыло: «…другие любить тебя не имели права…». Генерал схватил ее за предплечье. Торопливо спросил: – Что с тобой? Врача вызвать?

Она резко остановилась. Словно во сне, прошептала:

– Не надо. Господи, как же все соединено друг с другом…

Генерал ошеломленно сказал, глядя в ее немигающие глаза:

– О чем ты, Марина?

Она смотрела на него спокойно и отрешенно. Глухо сказала:

– О жизни… У каждого свой путь, но однажды две дорожки сливаются в одну и так постоянно…

До самого генеральского кабинета она шла, словно под гипнозом. Бредин молчал. Шел рядом, время от времени глядя в неподвижное лицо подчиненной. Он чувствовал, что что-то случилось с ней, но не мог понять – что, а спрашивать не решался, понимая, что Марина сама должна вначале разобраться в себе. Бутримов и Оленин шли следом и переглядывались. Для них состояние женщины тоже было загадкой, хотя они считали, что знают ее достаточно хорошо.

Подробно рассказав все, что произошло на железнодорожной платформе военным следователям и, закончив дела в управлении, Марина соединилась со Швецом. Тот устало ответил:

– Осточертело мне по городу мотаться! Голова под париком взмокла. Парни все из продуктов купили и даже сверх того. Марина, где ты?

– В управлении. Можете возвращаться в квартиру. Мы скоро будем.

Втроем спустились в метро. Причем на Марину все оборачивались. Слишком уж необычно выглядела дама в шляпе и дорогом костюме в спешащей толпе. Да и ее атлетически сложенный спутник привлекал внимание. Выбрались на поверхность. До дома оставался какой-то квартал. Степанова вздохнула:

– Нас наверняка «пасут». Сделаем так…