Евгений Горбатенков - Театральный проспект, 17/6

– Прости, что вмешиваюсь со своей семейной чепухой в твою драгоценную холостяцкую жизнь…

– Ладно-ладно, святоша, умолкни и оставляй документы! Но запомни, что за подобную работу я берусь в последний раз!

– Ты ведь и сам знаешь, что не в последний.

– Да, знаю.

Андрей довольно ударил в ладоши и снова потянулся к моему стакану. В ответ я закрыл бутылку и убрал её со стола. То же самое я приказал сделать с продукцией «Проказницы». Пока брат наполнял свою сумку, телефон, к которому я нарочно не притрагивался всё это время, снова включился: на этот раз он окончательно выжил из ума и принял дюжину одинаковых сообщений.

– Проклятая рассылка! – зарычал я, усердно смахивая строки с экрана. – Ума не приложу, как от неё отделаться! Смс, мессенджеры, социальные сети, почтовые ящики – всюду одно и то же сообщение!

– И что в нём?

– Только адрес: Театральный проспект, 17/6, – ответил я и запустил пальцы в бумажник. – Представляешь, вчера утром почтальон принёс мне домой телеграмму! Да-да, самую настоящую телеграмму! Даже не думал, что их ещё отправляют… Да и сам почтальон, похоже, видел её впервые… Боюсь, что сегодня ко мне в окно влетит почтовый голубь или какой-нибудь индеец выпустит стрелу с посланием прямо из лука!

Андрей внимательно осмотрел телеграмму и с довольным видом сфотографировал её содержимое. Я тут же вернул себе послание, скомкал его и бросил в урну. Неожиданно прямо на окно уселся голубь. Взглянув на наши изумлённые лица, он безразлично взмахнул крыльями и улетел прочь. Брат рассмеялся. Я осторожно осмотрел подоконник и опустил жалюзи.

– Не будь параноиком, Платоша: реклама бывает навязчивой, – шутливо подметил Андрей и добавил: – Уж нам-то это хорошо известно.

– И всё же, как им удалось связать все мои контакты? Да и кому это – «им»?

– Ха-ха, если узнаешь, расскажи мне: с удовольствием вложусь в такой стартап! А тебе следует съездить по адресу и заложить его «кирпичами»!

– Я бы выложил десять этажей, только такого адреса не существует! Театральный проспект, 17/5 – вот последняя точка на карте!

– Но это же старый город! Знаешь, как бывает: кто-то купил курятник во дворе, быстренько переоформил под офис и забыл добавить на карту – только и всего.

– Если это не прекратится, я позвоню в полицию и отправлю к этому курятнику картографа со служебной собакой!

Андрей ухмыльнулся и осторожно взглянул на часы. Я махнул ладонью и отправил брата за дверь. Погрузившись в документы «Проказницы» на бесконечно долгий час, я отправил копии секретарю и назначил встречу с дизайнером. Из офиса я отправился прямиком к машине. Спустя четверть часа я перебрался через центральный мост и остановился у знакомого ресторана в самом центре острова. Любимый столик у окна заняла какая-то парочка, так что пришлось сесть в пыльном углу у стены. Впрочем, вскоре эта неприятность показалась мне пустяком. Прямо на отполированном до блеска капоте моей машины кто-то вывел красной краской знакомую надпись: «Театральный проспект, 17/6». Я выругался и огляделся по сторонам, но не нашёл следов на асфальте. Наверное, мне следовало позвонить в полицию, но вместо этого я прыгнул за руль и нажал на педаль. Витрины и вывески сменяли друг друга до тех пор, пока я не увидел на столбе название проклятой улицы. Телефон снова очнулся – я невольно вздрогнул и случайно задел сигнал. Бросив машину под запрещающим знаком, я выскочил на тротуар и начал всматриваться в номера на табличках.

Отыскав дом под номером 17/1, я шагнул во двор через арку и тут же обнаружил ещё два. Вскоре я наткнулся на четвёртый, а чтобы найти пятый, прошёл через металлические ворота, покрытые паутиной и птичьим помётом. На этом мои успехи подошли к концу: дом-колодец оказался тупиком. Я сверил данные с картой, убрал телефон в карман и вернулся за ворота. На стене, в дюжине шагов от прогнившей лавки, я увидел стрелку-указатель с надписью: «Театральный проспект, 17/6». Краска была ещё совсем свежей и оставила на пальце отчётливый след. Сама стрелка указывала на едва заметный просвет между домами. Осветив дорогу телефоном, я брезгливо прижал пиджак к животу и пробрался сквозь туннель. На той стороне я увидел покосившийся старомодный особняк, выкрашенный в ядовито-зелёный цвет. Рядом с тяжёлой дубовой дверью стояла театральная афиша: до следующего представления оставалось около четверти часа; это была безымянная «комедия в 4 действиях», главные роли в которой исполняли Елизавета Павлова и Фёдор Курагин (последнее имя, впрочем, было перечёркнуто).