Владимир Молодых - Казачья Молодость

– А в другом, Яков, – отец посмотрел на меня, – в другом… в другом – бывшие каторжане из казаков. Но ты с ними ни слова, ни пол-слова. Мы едем по делу, а не на экскурсию.

Похоже, отцу давались эти слова нелегко. Будто он открывал для меня большую тайну.

– Отец, а кто такая девочка по имени Софья? – вдруг спросил я.

– У нее отчим – боцман на пароходе. Я не запрещаю тебе с ней встречаться.

– Она говорит, что живет у Бутина.

– Да, вначале она жила с матерью, потом вышла замуж за нашего боцмана. Бутин купил им домик в польской слободе.

– А что за дама в черном?

– Она Софье никто. Девочку после смерти матери взял на попечение Бутин. И она, действительно, живет в доме Бутина, а эта, как ты называешь ее дамой в черном, так она стала гувернанткой в доме. Мы едем с тобою узнать – готовы ли наши баркасы. Должны были их проконопатить, просмолить. Ведь мы с тобою поплывем к казакам в южные станицы и эти баркасы возьмем с собою. Ты готов поплыть со мною?

От слов этих у меня закружилась голова, перехватило так дыхание, что я не мог что-то толково сказать, а только что-то промычал… Это был верх моей мечты – любое странствие.

Мы свернули с тракта влево в сторону реки Шумной. Впереди вдали была видна станица Сбега. По заросшей некогда дороге мы спустились к реке. Справа и слева от нас стояли два изрядно поношенные временем барака. Мы свернули вправо. На берегу лежали на боку два наших баркаса. Горел костер, над огнем весело ведро под смолу, Повсюду стоял пряный запах смолы. К нам подошел высокий слегка сгорбленный человек в заношенных казачьих шароварах местами прожженных и в смоле. Отец за руку поздоровался с этим угрюмым человеком.

– Ну, казак, будем знакомы. Зови меня Хохол. Так привычнее, – сказал он и протянул мне руку, широкую, как лопата, и жесткую от мозолей.

Отец не придал нашему знакомству значение. Он пошел глянуть на баркасы. Там работали люди.

– А ты, что казак? – тихо спросил я, ни сколь не смущаясь.

– Я то… я, браток, бывший казак. Правда говорят, что бывших казаков не бывает, так что считай меня тоже казаком, – скрипучим голосом проговорил Хохол. – Ты, я вижу, бойкий казак. Приезжай как-нибудь один без батьки и уж тогда мы с тобою погутарим о казацкой вольнице. Она, браток, капризная дама – чуть что не так – она брыкнет и загремишь, как мы, на каторгу. А после каторги – ты летучий голландец. Или перекати-поле. Но казацкая станица тебя уже не примет…

Он не договорил. Отец пошел садиться на коня. Простился и я с новым, неожиданным приятелем. Я уже был в седле, когда ко мне подошел Хохол и, взяв за стремя, сказал:

– От сумы и от тюрьмы, паря, не отрекайся никогда…

Теперь я протянул ему руку. Он пожал и весело подмигнул мне на прощание. Дорогой я думал, что все неверно говорил мне когда-то Пашка, что на этапе идут бандиты, последние негодяи. Оказалось совсем не так. И уж совсем удивило меня то, что на каторге могли быть и казаки. Они, защитники веры и отечества, – и на каторге. Это не укладывалось в моей голове. Мне хотелось все это продумать одному. Я сослался, что мне надо предупредить дядю в Сбегах, что эти дни меня не будет на его уроках по верховой езде. Была у меня и таинственная мысль: а вдруг удастся встретить Софью. Я слышал разговор отца с матерью, что меня отправят этой осенью в гимназию и что, мол, Бутин предложил поселить меня в дом к его сестре в Губернске. И что вопрос этот, якобы, уже решенный. Мол, сплаваю с отцом на пароходе, а в конце августа Бутин сам отвезет меня в гимназию.

Дяди в доме не оказалось. Не было и тетки Матрёны, была лишь ее дочь, но она смутилась при моем появлении и скрылась в своей комнатке. Чтобы скоротать время в ожидании дяди, я решил обследовать чердак – а вдруг найду старую прадедовскую шашку или что-нибудь из старины? Из сеней я по лестнице поднялся и открыл дверь на чердак. Пригнув голову, я шагнул в полутьму. От металлической крыши несло жаром, пахло затхлостью. Впереди я увидел просвет от слухового окна. Поскольку мои поиски старины не увенчались успехом, я открыл окно, чтобы глотнуть свежего воздуха. Из окна я первым делом глянул на скалу – и к счастью увидел там Софью. Рядом коляска и, как обычно, в ней дама в черном. Я тут же кубарем скатился с чердака, поставив на лбу шишку, задев головой за балку. Я еще удивился, как не расшиб до крови лоб. Так я спешил ей сказать, что отец берет меня с дальнее плавание на юг.

– Вы очень переменились с последней нашей встречи. Да, тогда мы были дети, – проговорила Софи, протягивая мне руку. – Я так рада нашей неожиданной встречи.