Сергей Листвин - Цветное лето, чёрно-белая зима. Школьный ретророман

– Давай греться, – ответил Тёма и обнял её.

Она не отстранилась, чуть двинулась навстречу, еле-еле заметно. Он воспринял это скорее как да.

– Ты любишь море? – спросила она.

– Люблю.

– Тогда у меня есть идея. Поехали в Юрмалу? Правда, сегодня прохладно, но ничего.

В Дзинтари было очень мало народу. Может, из-за погоды, а может, из-за того, что день был рабочий.

Пока они шли от станции к морю, выглянуло солнце, ветер раздул тучи, открыв кусочек синего неба. Рефлексы от него окрасили воду залива и глаза Инги в голубой.

Они сели на скамейке у воды и стали смотреть, как волны накатывают на берег и отступают обратно. Воздух был чист и прозрачен. Такая же прозрачность была и в голове Тёмы, лёгкий бриз выдул все его мысли. Он слышал шуршание волн, шелест листьев, вдыхал запах моря, рисовал пальцем на мелком белом песке и смотрел на Ингу.

– Ты говоришь почти без акцента, – сказал Тёма.

– Я росла в театре, – ответила она. – Мои родители – актёры, и меня готовили к этому. Литература, спектакли, кино: всё на латышском и на русском. А я взяла и пошла в музыку. А ты когда захотел стать музыкантом?

– Лет в девять, кажется, – ответил Тёма. – Заканчивал второй класс музыкалки, думал, скорее бы отмучиться, а услышал Pink Floyd – и всё. Понял, что ничем, кроме музыки, я заниматься не хочу.

– А я люблю театр, – сказала Инга. – Особенно музыкальный. Люблю истории. Только словами я их рассказывать не умею. Для меня всегда было важнее, под какую музыку герои прощаются, чем то, что они говорят при этом.

Тёма посмотрел в её светлые, почти прозрачные в солнечном свете глаза, и подумал, что никогда ещё не встречал человека, которому, как сейчас Инге, не надо было бы ничего объяснять. Достаточно слова, намёка. Они, кажется, на одной волне с ней.

– А что у меня заметный акцент? – поинтересовалась она.

– Почти незаметный, – ответил он. – Но я слышу.

– Музыкант, – улыбнулась Инга.

– Но он классный. Мне нравится. Не знаю, может, это какие-то детские впечатления от вашего кино. Что-то очень романтическое.

– Для актрисы это было бы не очень хорошо, – ответила она. – А для пианистки без разницы. Но я рада, что тебе он нравится.

Тёма кивнул и улыбнулся.

– Ты ещё не проголодался? – спросила она. – Тут есть одно заведение, там очень мило.

– Ага. Пора бы пообедать, – ответил Тёма.

Они заказали жареный чёрный горох, национальное латышское блюдо, как объяснила Инга, и болтали о всякой ерунде. Тёме вдруг стало неважно, о чём говорить, лишь бы с ней. Так спокойно ему не было уже очень давно, пожалуй, последний раз он так себя чувствовал ещё до знакомства с Лизой.

Когда они вышли на улицу, уже вечерело. Инга поёжилась и сказала:

– Холодно.

Тёма обнял её за плечи.

– Спасибо, так теплее, – улыбнулась она.

Так они и шли по берегу, обнявшись и молча смотря на море. Потом они ехали обратно на электричке и какое-то время отогревались на центральном вокзале.

– Я пока не хочу домой, – сказал Тёма. – Давай сходим ещё куда-нибудь.

– Давай, – легко согласилась она и отвела его в кафе на Домской площади.

Они долго сидели там и пили чай из пузатого чайника, который принёс официант, одетый в чёрные брюки и серую жилетку. Тёме обстановка показалась непривычно роскошной, он привык к обедам в Гастрите и к перекусам в пирожковой на Садовой. Быстро и дёшево, без претензий на уют. А здесь приглушённый свет и блики в больших окнах мягко рисовали чуть нерезкую картинку, оставляя место для фантазии, для недосказанности.

Играла музыка, одна из лучших песен Пугачёвой: Ты на свете есть.

– Знаешь эту песню? – спросил Тёма Ингу. Она кивнула.

Тёма посмотрел ей в глаза, и его ладонь как-то сама собой накрыла ладонь Инги.

– Я нравлюсь тебе? – спросила она.

Приятная прогулка и небольшая месть Лизе оборачивались чем-то угрожающе серьёзным. Надо было делать выбор.

Если бы не Лиза, если бы он сам был другим, если бы его жизнь сложилась не так по-дурацки… Всё могло бы выстроиться иначе. Как было бы хорошо. Как в кино. Рыжая красавица-пианистка, и он – спокойный и уверенный в себе гитарист. Только это всё неправда. Он – издёрганный и вечно сомневающийся в себе мальчишка, неудавшийся музыкант, влюблённый в чокнутую алкоголичку и нимфоманку. А Инга и весь сегодняшний день – это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Прости, – сказал он, убирая руку. – Прости.

– Ты куда пропал? – спросила Лиза, когда Тёма вернулся на квартиру.