Владимир Карагодин - Пылающий горизонт Юго-Восточного фронта

Но только, когда политики вновь подпишут мирные соглашения, куда им потом девать этот азарт? Топить в вине?! Как потом, бок обок, жить и налаживать экономические отношения с теми, кого совсем недавно ты видел через прицел. С теми, кто вчера расстреливал из гаубиц твои дома, истязал в плену твоих боевых братьев. Донбасс уже никогда не будет прежним, слишком глубоки воронки в бескрайних полях, слишком широки окопы, словно порезы, растянувшиеся по Донецким окраинам.

Отойдя в сторону и присев на клумбу, я откинулся на спину. Над моей головой по лепесткам роз стекали капли вечерней росы. На глухое уханье танковых орудий, гремевших в долине, цветы, колеблясь, отзывались своим благоуханьем, как будто пытаясь затмить запах пороха, который доносил до нас ветер. Рано или поздно природа исправит всё то, что натворил человек, и на распавшихся в труху железных монстрах зацветут полевые цветы, вот только мы увидим ли это…

* * *

Из отеля вышли несколько бойцов со стрелковым оружием, у одного из них на автоматном ремне была чернилами от ручки сделана надпись: из России с любовью, а также его позывной – Лось. Его лоб покрывала широкая повязка камуфляжного цвета. На груди у него висели: значок гвардия и военная разведка. Это была разведывательная группа – отряда «лето». Название отряда, произошло от фамилии командира. Старший разведывательной группы, построил своих бойцов в шеренгу, и осмотрев свою группу, устроил разнос, бойцу с повязкой на голове. После пары бранных слов, которые он отпустил в адрес Лося, с его груди на асфальт – полетели сорванные командиром значки.

После краткого инструктажа, разведывательная группа в пешем порядке, отправилась на задание.

Нас Шарнир повёл внутрь гостиницы. Внутри было намного роскошнее чем во дворе. Холл отеля был отделан в викторианском стиле, вся мебель изготовлена под старину, на стенах висели электрические канделябры. Проследовав по длинному коридору, мы очутились в банкетном зале. Освещения там не было и, когда Шарнир, достав фонарик, включил его, первые лучи света, отразились от длинного стола, выкрашенного в чёрный цвет, на котором стояли: бутылки с «кока-колой», консервы и лежавшие пакеты с пряниками.

Вдоль стола стояли такие же чёрные, как стол, стулья, высокие спинки которых были отделаны кожей. Во главе престола стояло что-то подобие трона.

После скромного ужина при свечах и фонариках, нас отправили в подвал, где находился технический этаж, с кладовыми, прачечной и комнатами для персонала. На складе тем у кого не было своего матраца, велели получить новый, или же заменить старый.

Чего тут только не было: шапочки для душа, белые махровые халаты, коробки с шампунями и мылом. Моё внимание привлекла вскрытая коробка с белыми банными тапочками, вытащив несколько штук, я сунул их в подсумок, мало ли, в душе пригодятся. После того как мы набрали подушек и теплых одеял, нам приказали подниматься на второй этаж и устраиваться в свободных номерах.

Второй этаж оказался отделан скромнее: в европейском стиле, с просторными номерами, в которых были, отдельные туалет и ванна. Кинув автомат на кровать, и не раздеваясь, я рухнул следом. Ноги ныли от усталости. Закрыв глаза, передо мной вновь и вновь возникала картина взлетавшей вверх танковой башни. Не прошло и десяти минут, как в конце коридора послышался голос Матроса, который искал Тополя и его расчёт…

Саид, включив заднюю передачу, выруливал по узкой улице. Нас было шесть человек, подсев к Лёве, я сунул ему в руку пару белых тапочек.

– Бери, отличная вещь, легкие и места много не займут.

– Ты что! Я в приметы верю, белые тапочки на войне, нет, уж лучше я босиком.

– Ну и зря, подхватишь ещё грибок, а я вот в приметы не верю.

– Лучше с грибком, да живым, чем чистым да мёртвым, выбросил бы ты их, от греха подальше.

Проехав несколько десятков метров, мы оказались на просёлочной дороге, которая вела вниз, где с наступлением ночи завершился танковый бой.

На небе светила полная луна, и поэтому один из подбитых танков было очень хорошо видно. Возле гусеницы в неестественной позе лежал мёртвый украинский солдат.

– Стой, м… куда прёшь? Ты что, ослеп?! Ты же нас на линию боя везёшь, тормози! – закричал Тополь сидевший рядом со мной.

Те же, кто были в начале кузова, принялись колотить прикладами автомата по крыше кабины. Саид, высунувшись в окно, стал оправдываться:

– А я причём, мне дороги не объяснили…

Залаяла и его собака, защищавшая своего хозяина. Пёс всегда ездил с Саидом, когда же тот однажды оставил его с бойцами, пёс истошно выл, чем утомил бойцов карауливших его. Поэтому Шарнир разрешил брать его с собой. В кабине ему отводилось специальное место. Но бывали и заминки, когда собака, решив поиграть со своим хозяином, устраивала беготню вокруг «Урала» при посадке. Ром, при каждом удобном случае, напоминал Саиду, что при экстренной эвакуации, когда собака не захочет лезть в кабину, её попросту бросят.