Владимир Карагодин - Пылающий горизонт Юго-Восточного фронта

– Хорошо, доем, подойду, иди, подожди меня на улице, не порти мне аппетит.

– Ну, что ты хотел мне сказать? – закуривая сигарету, окликнул я Короля.

– В общем, я разговаривал с Силачом, он сказал мне, что завтра часть отряда перебросят на соседний блокпост для его усиления. Нам будет нужно всего лишь остаться в школе, и всё… Остальные об этом знать не будут, только предупредим о нашем решении Силача, и нас оставят здесь, а потом с колонной уедем на Россию. Ну, что ты молчишь? Ты понимаешь, что завтра будет возможность, которой потом может не быть?!

– Ты представляешь? Я, когда телефон из комендатуры забрал, до меня дозвонился приятель с работы, так он рассказал мне, что начальство, узнав о том, куда я поехал, решило, что меня уже здесь убили, и обратно я не вернусь, заочно внесли меня в списки на сокращение.

– Ничего удивительного…

– Нет, я должен этим г… в глаза посмотреть, тем более мне солидное выходное пособие причитается. Оставлять его им – нет уж дудки! Говори Силачу, чтобы двоих оставлял. Сосна едет?

– Нет, я с ним говорил, он сказал, что пока «БМП» или танк не подобьёт, обратно не поедет.

Вечером о своём решении я рассказал бойцам в своём отделении, все восприняли это спокойно, и только Митяй, похлопав меня по плечу, сказал:

– Будешь в России в кабаке гулять, первую рюмку выпей за моё здоровье!

После обеда объявили срочный сбор по тревоге. Когда я по привычке надевал бронежилет, ко мне подошёл Грузин, и улыбаясь, сказал:

– В России тебе броня не понадобится.

Взяв у меня из рук бронежилет и одев на себя, Грузин побежал к выходу.

– Что случилось? – спросил я у пробегавшего по коридору мимо нашего класса Митяя.

– Сказали что-то серьёзное намечается, – не останавливаясь, крикнул он.

Наблюдая через окно, как в «Уралы» грузятся ребята, я заметил, как один из бойцов расчёта безуспешно пытался вставить снаряжённую ленту в «улитку» от нашего «АГСа».

«Ну, кто же так заряжает, у него же лента переделанная!»

Сбегая вниз и перепрыгивая через две, а то и через три лестничные ступеньки, я выскочил во двор, где меня ослепило яркое солнце. Передо мной медленно удалялся борт отъезжающего «Урала».

Закинув ногу на фаркоп грузовика, я стал карабкаться вверх, бойцы, сидевшие в конце кузова, подхватили меня и затащили внутрь.

– Ну что, Волгоград, решил ещё повоевать? – улыбаясь, спросил Матрос.

– Уж очень вы хорошо сверху смотритесь, – укладываясь на полу возле «АГСа» ответил я.

На этот раз ехали мы долго, за время дальней дороги я даже успел вздремнуть. Несколько раз мы останавливались возле придорожных магазинов, для покупки воды и сигарет.

В одном из населённых пунктов дорогу нам преградила колонна из лёгкой бронетехники и нескольких танков одного из подразделений. Проехав по обочине ещё несколько десятков метров и поравнявшись с ней, мы встали. Оказалось, впереди был мост, который обследовали сапёры.

Делать было нечего, и я без интереса стал разглядывать местный пейзаж. Как вдруг мой взгляд упал на одну из легковых машин, которая находилась в колонне. В ней сидела девушка, в камуфляжной форме, в ней не было ничего особенного, кроме её огненно– рыжих волос, которые спадали на её плечи.

«Да это же Катя! Ну, точно – Катя из Курска», – словно молнией в тёмном небе, осенила эта мысль моё сознание.

Спрыгнув из кузова «Урала», я подбежал к машине и, постучав по стеклу, сделал жест девушке, чтобы она открыла окно. Опуская стекло, она удивлённо смотрела на меня.

– Вы что-то хотели? Молодой человек…

– Ещё спрашивает… конечно хотел. Катя, неужели, ты меня не узнаёшь? Ну, вспоминай… лагерь в Ростове, дурацкие тесты… клуб, наконец!

– Ты?! – Она, выскочив из машины, кинулась в мои объятья. – Живой! – а я всегда вспоминала о тебе, даже когда в церкви была, хотела помолиться за тебя, но поймала себя на мысли, что имени твоего не помню, блокнот у меня ещё в Ростове Иваныч забрал.

– Вот старый пёс, видать, чтобы побольше денег срубить, – держа её хоть и пыльные, но всё ещё нежные руки, – съязвил я.

– А ты совсем другой в форме, я бы тебя никогда не узнала, и волосы выгорели.

– Да это потому, что мы только и делали, что загорали – «БТРы» охраняли… тоска. Не война, а отпуск.

Её взгляд скользнул по моей пыльной, местами рваной форме, с засохшей кровью на рукавах и, опустив глаза вниз, она прижалась к моей груди. Я почувствовал, как её горячие слезы, смешиваясь с пылью, скатывались по моим ладоням.