Алексей Тенчой - Тайна родового древа. Вечная жизнь. Седьмой том

Родители Анастасии, считавшие её без вести пропавшей, поначалу сильно скорбели по дочери, которая всецело посвящала себя обязанностям семейным и тем самым облегчала их жизнь, но, загруженные непосильным трудом на помещичьих наделах, очень скоро потеряли веру и надежду на возвращение Анастасии и перестали ждать её. По правде говоря, погрязнув в беспросветной нищете и хлопотах, измученные самой жизнью, родители Насти уже не так часто и вспоминали о ней, тем более ртов в их доме стало ещё больше.

Сама же Анастасия знала об их жизни всё, со стороны наблюдая за своей родной семьей.

Однажды, спустя уже многие годы, она даже решилась прийти в деревню и, приблизившись к родительскому дому, остановилась у забора. Сердце её сжалось от тоски и нахлынувших в душу воспоминаний.

Сильно повзрослевшая сестра Мария вышла к ней и, не признавая в стоящей подле ограды монашке родной сестры, обречённо, виноватым голосом произнесла:

– Простите нас, матушка, в нашем доме совсем нечего подать.

Анастасия прослезилась от жалкого вида сестры, от её слов и веявшего от неё отчаяния.

– Возьмите, – протянула ей Анастасия узелок, в котором были хлеб, яйца, соль и небывалое для их семьи лакомство – медовый пряник, который монахиня приберегла с великого праздника Пасхи именно для этого случая и очень хотела побаловать лакомством родных ей людей.

– Да как же так? – смутилась Мария, но узелок взяла.

– Только не ропщите, только не ропщите, – успокаивая, многократно повторила Анастасия, – ко всем придёт Царствие Небесное, только не ропщите, оставляйте в душе место для покаяния, для веры, для служения Господу нашему, только так бессмертная душа может обрести путь спасения.

Её сестра прижала к груди подаяние, как самое дорогое в мире сокровище, заплакала и, ухватив руку монашенки, стала с благодарностью целовать её.

– Если совсем невмочь, приходи к Богу, он примет тебя под свой покров, – молвила Анастасия, освобождая свою руку, и с нежностью прикоснулась, как когда-то, к щеке сестры, жалостливо посмотрев ей в глаза.

Мария, прижимая к груди узелок, ещё долго смотрела вслед удаляющейся от дома монахине, пока та не превратилась в крохотную, теряющуюся в надвигающемся сумраке чёрную точку.

Настоятельница монастыря игуменья Варвара по своей внезапной болезни сильно ослабла и слегла. Она была больше не в состоянии вести приход и ходатайствовала о том, чтобы управление обителью возглавила её духовная дочь – благочестивая послушница София.

– Помилуйте, матушка, да как же я смогу? – в панике припала София к её ногам.

Игуменья Варвара очень строго посмотрела на неё и тоном, пресекающим всякие препирания, ответила:

– Бог благословит – и сможешь, София, в послушании – сможешь!

Так, ходатайствами игуменьи Варвары пред высшим церковным начальством, София была назначена к служению настоятельницей женского монастыря и до самой своей смерти возглавляла сию святую обитель.

Зима стояла лютая. Снег завалил все дворы. И такая гудящая, свистящая метель кружила по улицам, что жилища людей выдувало насквозь. Тепло в них было, только пока топилась печь.

В крестьянских избах большая русская печь располагалась посередине комнаты, а вкруг неё на сундуках были сооружены спальные места. На самой же печи – там, где тепло сохранялось долее всего, под самым потолком, – спали старики или малые дети да просушивались вещи и обувка. Это спальное место всегда было устлано множеством подстилок из изношенных одеял или войлока, потому что поначалу, когда печь только начинали протапливать и она сильно раскалялась, было здесь очень горячо, зато потом, всю ночь отдавая тепло, печной кирпич согревал лежанку.

Именно в зимнее время чаще всего и случалось возгорание домов, причиной которого были лежащие на печи вещи.

Народ толпой ринулся к горящей избе, чтобы спасти из пожара людей.

Зарево от огня высоко поднялось в небо. Жар стоял такой сильный, что языки пламени, охватившего дом, перекидывались на сараи, с них уже норовя переметнуться на ближайшие избы.

Людей со всей деревни собралось полно. Все бежали к пожарищу, тащили вёдра с водой, лопаты, пытались затушить разбушевавшееся пламя, заливая и закидывая его снегом. Но, вопреки стараниям, пожар разрастался с такой силой, что близко подойти к избе становилось невозможно. Всё трещало в огнище, щепки отлетали в стороны, и горящие угли со свистом возносились в ночное небо.