Эдуард Струков - Эпоха полного абзаца. Эпический верлибр

В тюремном лексиконе он отыскал хорошее слово

для такого человека – «популярный».

Лучшее определение подыскать трудновато.

Фото из архива автора

Прошёл год, его «Ульяна Громова»

уехала поступать в большой город,

Степанов отстрадал положенное время,

он учился, жил и веселился, как умел,

потом что-то где-то напортачил,

его скинули из секретарей в замы,

зато выбрали в комсорги Снегурочку,

с которой они вдвоём как-то под Новый Год

вели нон-стоп весёлые школьные вечера —

и, конечно, он был на них Дедом Морозом.

Снегурочка была «зажигалка» ещё та,

пела в школьном ВИА всякую попсу,

Степанов таскал в том же ВИА аппаратуру,

переводил на русский импортные песни —

в общем, возымел новую симпатию.

Одгако как-то всё у них не срасталось —

вроде бы и девчонка знакомая,

простая, понятная, в доску своя,

не гнётся, но и не ломается,

он провожал её домой вечерами,

но как-то всё стеснялся близости

и оттого страшно сам на себя злился.

Десятый класс пролетел вихрем —

уроки, танцы, гулянки, дискотеки,

а на экзаменах Степанова «завалили»

самым натуральным образом —

его приятель, грассирующий эстет и ломака,

на очередном экзамене – по физике —

попросил Степанова передать «шпору»

своей подруге – у них были отношения,

вроде бы даже собирались они пожениться,

но мать приятеля была завучем школы,

подружку сына люто ненавидела —

она-то и схватила Степанова за руку

точно в момент передачи шпаргалки.

Могла бы просто пожурить, отругать,

она была вполне милая женщина,

ещё вчера угощавшая гостя чаем,

они дружили с её сыном с детства —

так нет же, как-то очень радостно,

демонстративно и торжественно

Степанова удалили с экзамена.

Он пересдавал последним, достался ему билет

самый что ни на есть кошмарный,

вытянул он вроде кое-как на «четыре» —

физику всё-таки любил и предмет знал,

но – снизили балл, вкатили «тройбан»,

учительница физики прятала глаза,

приятель навсегда пропал из видимости,

его мама-завуч, с гордым видом

проходила теперь мимо Степанова,

делая вид, что они незнакомы.

Степанову бы разозлиться, напрячься —

но он рухнул в жуткую депрессию,

учебники и тетради валились из его рук,

было ему совсем не до учёбы,

он потерял себя, пропустил удар,

в итоге любимый предмет – историю —

кое-как смог сдать только на «трояк»,

запутался в Брестском мире,

почуяв кровь, учителя валили его безбожно,

спасибо соседке-директрисе,

что вытянула Степанова на «четвёрку» —

когда-то в детстве она сама его

к этой самой истории и приобщила,

все книжки он у неё из дома перетаскал.

Беды сыпались на Степанова тем летом,

словно снаряды при артобстреле.

Учителя раскопали давнюю историю

с билетами на школьную дискотеку,

которые продавались по рублю,

на эту сумму самопровозглашённые «ди-джеи»

покупали ящиками народу лимонад,

свежие новинки в студиях звукозаписи,

оставляя себе только на сигареты,

но нашёлся кто-то ушлый, докопался,

ребят начали таскать на допросы

к новоявленным школьным «инквизиторам»,

а принявший у Степанова дела по дискотеке

офицерский сын, красавчик Димочка Тактуев

вдруг вообще начал петь странные песни

про то, что никакого лимонада не было…

По молодости лет Степанов не понимал,

откуда на него валятся эти проблемы,

пока однажды случайно не услышал

тихий разговор своих родственников,

из которого уяснил самое главное —

вся причина состояла в отце Степанова,

вернее, в том, что его папу переводили

на другое место работы, в райцентр,

«мэром» должны были избрать другого,

а всё прилетающее Степанову было местью

со стороны группы обиженных учителей,

которым его шибко справедливый папа

не потрафил в квартирном вопросе —

жилья тогда в посёлке строили мало,

а получить его хотелось всем и прямо сейчас.

Когда Степанов сложил наконец-то пазл

в единую понятную картинку,

то в нём проснулся другой человек,

беспощадный, злой и циничный.

Всё разом стало понятно ему —

и переменившееся отношение учителей,

и подстава на экзамене через старого приятеля,

и жёсткий «завал» на Брестском мире,

и вопросы насчёт дискотечного «общака» —