Мирослава Чайка - Элитная западня. Часть вторая. Сокровища Гериона

Герман немного отстал, с кем-то разговаривая по телефону, а потом, очень довольный, присоединился к подруге, которая уже начала свое движение по главной аллее самого романтичного сада Петербурга. Только Ева подошла к первому фонтану, носившему название «Царицын», разглядывая его основание в виде черных и белых квадратных мраморных плит, расположенных в шахматном порядке, как вдруг к ней приблизился незнакомый парень и, протянув пышный розовый пион, произнес:

– Это для вас, – не успела Ева опомниться, как этот незнакомец затерялся в людской толпе.

Пройдя немного вперед, Ева заметила еще одного молодого человека с пионом в руках; у фонтана «Пирамида», напоминающего свадебный торт, ее ожидала парочка влюбленных с пионами, и тут же малыш, пробегая мимо, вручил ей еще один цветок. Ева шла, а из разных концов парка к ней стремились молодые люди, протягивая ароматные пионы. Она обернулась на Германа, идущего позади, и хотела спросить, как ему удалось такое устроить, но тут у статуи «Нимфа Летнего сада» появились живые руки, которые держали табличку с надписью: «Ева, прости Германа», человека, который держал эту табличку, не было видно, он стоял позади скульптуры, и поэтому казалось, что к Еве обращается сама статуя. Ева прошла еще немного, и такая же табличка появилась у изваяния Минервы, а затем и у скульптурной группы «Амур и Психея». Будто с ней говорило само искусство. Ева задержалась, внимательно рассматривая этих героев, а потом, покачав головой, смеясь обратилась к Герману:

– Ну все, Герман, может быть, уже скажешь что-нибудь сам?

– Конечно, я хочу извиниться за свое ужасное поведение в ресторане. Я понимаю, что тебе могло показаться, будто я встал на сторону Володи или, еще того хуже, могу подозревать тебя в краже. Но ты должна знать, будь ты хоть трижды расхитительницей гробниц, я все равно бы был на твоей стороне, единственное, что я не смогу вынести, – это измена. Но теперь, когда я узнал, какие тайны существуют в вашей организации, то понимаю, что Алекс, скорее всего, приходил к тебе домой из-за какого-то важного задания и ты не могла мне об этом сказать, сохраняя секретность. Но в тот момент, когда я увидел вас вместе, просто потерял голову, а когда ты солгала мне, сказав, что не дома, а в библиотеке, у меня будто помутился рассудок, поэтому в ресторане наговорил тебе всякого. Но такого больше не повторится, обещаю.

Герман говорил много и слегка сбивчиво, Ева его не перебивала, она смотрела, широко раскрыв глаза, и ее щеки все больше заливались румянцем от каждого произнесенного им слова. Ужасаясь, она думала, как хороший человек, добрый человек, искренний пытается оправдать ее отвратительные, странные поступки. Она могла бы убедить себя, что во всем виноваты Герион и Алекс, которые оплели ее паутиной тайн, лжи и соблазнов, но Ева знала, что она не из тех, кем можно управлять, а значит, все эти поступки были ее личными грехами. От осознания этого девушке невыносимо захотелось, чтобы Герман поскорее замолчал. Ева сделала шаг к нему и, приблизившись вплотную, вдруг прекратила поток его взволнованной речи горячим поцелуем. Она знала, что делает это очень умело, не оставляя партнеру ни малейшего шанса владеть своими мыслями и эмоциями, и Герман, обхватив пленительное тело девушки, моментально растворился в ее очаровании. Они стояли, слившись в поцелуе, среди античных скульптур из мрамора на фоне буйной зелени вековых деревьев и, словно мифические боги на Олимпе, отражались в брызгах чарующих фонтанов Летнего сада.

Владимир потянулся за бархатным синим халатом с атласным воротником, не вставая с кровати, точно так, как много лет подряд делал его дед, а потом и отец. Он сунул ноги в мягкие тапочки и посеменил к окну, где на мраморном подоконнике его ожидала большая чашка какао. Поставила ее туда минуту назад домработница, раздвинув тяжелые шторы. Юноша начал отпивать большими глотками напиток, хотя и не очень его любил, но, следуя семейным традициям, не решался заменить какао чашечкой черного кофе. Он какое-то время внимательно всматривался в весеннюю зелень небольшого сквера, раскинувшегося за окном, без интереса открыл ежедневник в кожаном переплете, пробегая глазами по плану на предстоящий день, а потом направился к стеклянной витрине со своей коллекцией. Это был словно утренний ритуал, которому Володя следовал с четырнадцати лет. Все началось, когда он получил паспорт гражданина Российской Федерации и дедушка Иван подарил ему в честь этого знаменательного дня первую фарфоровую фигурку из серии «Гоголевские персонажи» – это был Чичиков автора Воробьева. Сейчас, когда Володе шел уже двадцать второй год, вся коллекция этих персонажей была им собрана. Юноша любовался выстроенными в ряд фигурками, подсвеченными скрытыми светодиодами. Он любил рассматривать Плюшкина и Собакевича, и, конечно же, его радовала редкая фигурка Хлестакова, сидящего в кресле, ее удалось раздобыть с большим трудом, но сегодня он задумчиво смотрел именно на Коробочку. Юноша открыл стеклянную дверцу, взял в руки небольшую фигурку, расписанную цветными красками и покрытую глазурью. Эта дама из «Мертвых душ» Гоголя, сидящая в кресле, напоминала ему бабушку Аврору, которая уехала сегодня