Эльмира Шабурова - Перекрёсток судеб

Как же неудобно писать стальным пером. Я даже шариковой ручкой писать не любила, предпочитала быстренько на компьютере нужный текст напечатать, и добрый принтер выдаст тебе аккуратно отпечатанный листок с готовым текстом. А тут перо и чернила, грубая бумага и песок, чтоб посыпать написанное. Но другого способа рассказать свою историю у меня теперь нет, так что усаживайтесь поудобнее и слушайте, потому что, когда я пишу этим орудием пыток, я диктую себе. А значит, вы услышите первыми всю мою историю, и вам не придется ждать, когда же я допишу свой труд.

Итак, начну я, пожалуй, с себя, так будет проще, и повествование сохранит правильную последовательность событий.

Одиночество – сволочь, одиночество – скука,

Я не чувствую сердце, я не чувствую руку.

Я сама так решила, тишина мне подруга,

Лучше б я согрешила, одиночество – мука,

орала я, стараясь перекричать песню, несшуюся из соседней машины. Мы стояли в небольшой пробке. Четыре машины в плену дорожных работ. В соседнем лексусе орала Слава свои песни для души, а моя душа рвалась в моем стареньком жигуленке. Слез я уже не сдерживала, и потому не сразу увидела, что можно уже ехать, за что получила пронзительным сигналом от сзади стоящего паджерика. Тронувшись с места, я тут же стала набирать скорость и, обогнав Лексус, неторопливо прижавшийся к обочине и еле ползущий по причине того, что девушка за рулем была под контролем рядом сидящего мужчины.

А меня контролировать было некому, папы с мамой вот уже три года как нет, тетка спихнула меня в колледж, потом в общежитие, и только высылала мне положенные по завещанию отца деньги время от времени. Она никогда не звонила, не писала, и только на Новый год смску прислала. Ну а с сегодняшнего дня меня вообще некому, такую наивную и глупую, останавливать.

Мой драгоценный жених Валерик объявил, что встретил другую, и что я должна покинуть его квартиру в течение часа. Вот я и покинула, и теперь мчусь в Тюмень спасать самоё себя. Ведь я, глупая, согласилась на уговоры жениха и написала-таки то злосчастное заявление, бросив колледж. Сначала ему не понравилось, что я учусь на воспитательницу, поэтому я перевелась на логопеда, но потом и эта профессия вызывала у него сомнения, и я перевелась на психолога. Если бы вы знали, чего мне это стоило, сколько мне пришлось уговаривать, умолять и упрашивать. Ух, так бы и придушила этого Валерика. Ведь он утверждал, что позаботится обо мне и работать он мне не позволит, и вот через неделю после этого разговора он меня бросил.

И теперь я мчалась на своем стареньком жигуленке, доставшемся мне от отца, в Тюмень и ору во все охрипшее уже горло душещипательные песни. Слезы льются градом, я их вытираю руками и потому руль скользкий.

Я проорала последнюю строчку очередной песни и закашлялась, как бы горло не сорвать, как я тогда снова буду уговаривать, умолять и упрашивать. Тогда-то я и вспомнила про бутылку воды, что дала мне соседка Валерика, тетка колоритная, утверждающая, что она потомственная ведьма. Она, вручая мне эту бутылку, тогда еще сказала:

– Выпьешь ее, и твоя судьба встанет на свое место, и жизнь твоя наладится. Поверь мне, девочка, не своей судьбой ты живешь, не своей. Другая у тебя должна быть судьба и не с этим моральным уродом.

Бутылка воды пролежала в моем бардачке уже несколько дней, но пить хотелось жутко, я потянулась за ней и чуть не выпустил руль из мокрых от слез рук.

– Ух, ежики кудрявые, – прошептала я, хватаясь за руль и чуть-чуть снижая скорость. – Чуть не вляпалась.

Но так и не остановилась. Зажала бутылку коленями и быстренько откинула крышку, молниеносно выхватила бутылку и отпила большой такой глоток воды, естественно, подавилась, и когда посмотрела вперед, увидела несущуюся на меня фуру. Крутанув руль, я постаралась выехать на свою полосу дороги и тут колеса на чем-то заскользили, машину начало крутить, и вдруг я въехала на кукурузное поле и, пронесясь по инерции несколько метров, машина замерла.

– А кукуруза то откуда? Мичуринцы фиговы, вы точно у нас в Сибири скоро бананы с ананасами выращивать начнете, – проворчала я и, осторожно открыв дверь, вылезла из машины, по привычке вытащила сумочку и повесив ее через плечо, и огляделась по сторонам. Спереди, слева и справа была молодая кукуруза, на которой еще не завязались початки, а вот позади была какая-то деревня и от нее ко мне бежали ее обитатели. Впереди с вилами бежал высоченный парень в льняной рубашке и штанах и что-то орал на незнакомом мне языке.