Эйрик Годвирдсон - Нью-Мексико, год 1887

Джойс несколько дней копал, буквально как собака землю носом – и все больше утверждался в своей версии. Дэф отмалчивался и кривился, слушая предположения Уилла, но копилку знаний не обогащал. Только загадочно заявлял – не время. Еще немного – и сложим картинку, ага.

В этой беготне по кругу прошла добрая неделя – и на исходе оной Джойс наконец поймал, кажется, рыбку удачи за хвост.

…Выпивоха выглядел скверно – впрочем, Джойс видывал всякое, и смутить душком давно немытого тела его было сложно. Да и чего он хотел от старателя, только вернувшегося в городок с работ? Этот тип представился Томом Куком, жадно высосал предложенную Джойсом кружку пойла, и разговорился. Да, пуэбло связаны с контрабандой. Да, он видел. Да, золото мыл у них… нет, не скажу, почему пустили. Нет, ха-ха, не угадал, мистер! Налей еще, а? Расскажу, если нальешь. И покаж-ууух! Да, за бутылку виски… что? Да гады они, контр-рррабанде… бандисты! Да, пещера там, ага, рабами не гнушаются, знаешь. Только индейцы мразота тоже, помогают им людьми торговать, ну! Натурально! А пошли прям ща? Не-ее, завтра вдруг протрезвею, решу, что к черту, а теперь-то я храбрый, ну. У тебя пушка есть, мистер? Есть? Эт-то хорошо. У меня тоже был-ла… «Галант», старье ржавое… Почему была? Да потому что я ее забыл, ха-ха! В комнате забыл, ага. Я тут недалеко остановился – проводи? Нет, конечно, ты прав, мистер-твистер-как-там-тебя… Джойс! Вот, ты, Джойс, умный мужик, да, сейчас точно не пойдем искать никого – но до комнаты проводи, а то я перебрал, видишь же. Помощь за помощь – просплюсь, авось вспомню чего еще полезного.

Джойс не мог объяснить, что с ним такое случилось – он отчего-то безоговорочно верил каждому пьяному слову. У Тома очень натурально дрожали руки, как дрожат у отчаявшегося, усталого человека, в мутных глазах плескалась совершенно естественная тоска, и говорил он так, что Джойсу с каждым словом становилось все яснее – человек попал в беду, спустил все деньги – или был ограблен. И вина в том вполне себе явственно чья – индейцы, а с ними и контрабандисты. И он готов совершенно за малую услугу рассказать Джойсу все то, что из этого хлыща О’Нила тянуть приходится клещами.

И конечно, Джойс пошел проводить бедолагу – в самом деле, не хватало, чтоб тот околел в канаве, не успев ничего рассказать.

Они вышли из кабака – глухая полночь обняла подгулявших господ, чернильная синева кромешной тьмы накрыла индейским одеялом, заставив Джойса моргать с непривычки – в кабаке было намного светлее. В прорехах туч где-то гнездилась луна, но показываться не спешила. После дымного, душного помещения смрад, источаемый бедолагой Куком, показался особенно омерзительным, и Джойс, продираясь сквозь хмельной туман, подумал – эк угораздило меня с этаким отребьем-то связаться… Ничего. Все для дела. Но несколько отстранился – буквально на несколько шагов отстал, пока Том петлял по глухим закоулкам, ища свое пристанище. И чуть было не налетел на него, когда Том остановился внезапно, раскинув руки – точно собирался обнять.

А дальше события завертелись бешеным огненным колесом, вроде шутихи – мелькание, шум, гам, ничего толком не понять.

Выучку виски не залить – Джойс и не сообразил, что не так, а тело уже само дернулось в сторону, избегая нежеланных объятий, и рука метнулась к бедру, выхватывая кольт. Выстрелил он раньше, чем сообразил – ножа у Тома нет. Выстрел прокатился эхом, дым пороха развеялся – и Джойс не успел даже удивиться: промахнулся? Быть не может! С трех шагов же! Джойс вообще промахивался редко – но тут, видать, лихая неудача толкнула под локоть. Том Кук, пригнувшись, как койот, бросился снова на Джойса. Ножа у него не было – зато были когти. Луна наконец скупо окропила светом улицу, и когти сверкнули, как железо.

– Уилл, мать твою! – громовой рык, выстрел, и Джойс буквально ощутил, как волосы на виске опалило пролетевшей мимо пулей. Пуля поймала Тома Кука в самом начале прыжка, отшвырнув, точно добрый удар кулаком. Он завизжал, как кабанья самка, принялся бить себя по лицу, потом свалился, затих… и запах мертвечины густым облаком окутал забулдыгу. Именно ею разило всю дорогу от Кука, а вовсе не немытым телом.

– Уилл, мать твою. Ты не знал, что шкуродера не убить простой пулей? – Дэф вырос рядом с Джойсом, как черт из табакерки. В его руке дымился крупнокалиберный «Уэбли Прайс», голос был тверд, но лицо в кои-то веки потеряло беззаботно-уверенное выражение: брови свело к переносице, у рта – жесткая складка, вторая рука предусмотрительно придерживает кобуру «Смит-Вессона». О'Нил был напуган и скрывал это даже не слишком старательно.