Лидия Бормотова - Бездна

В данный момент Артём был благодарен создателю за то, что отец Инны на него всё ещё не смотрел, ибо нелепое смущение, кумачом полыхнувшее на лице, неохотно сдавало позиции. Тем не менее он не дал себя сбить бессмертной цитатой классика, и вернул разговор в прежнее русло:

– То, что с нею произошло, превосходит все наказания…

– Разумеется! – встрепенулся, как ошпаренный, профессор. – Я всё понял. Я вам очень благодарен, Артём, и вашей подруге… простите, она не ваша жена?

– Нет, мы дружим ещё со школы. А теперь она невеста моего брата.

– О-о! Тем более. Вы что-то вроде рыцаря – спасли и защитили сразу двух девиц!

Снова поклон создателю! Бури, которой боялся не только Артём, но и девчонки, мышками затаившиеся в другой комнате, теперь можно не опасаться. Тучи растаяли. А выясненные обстоятельства требовали разрядки в шутках и смехе.

Мужчины дружно рассмеялись и согласным рукопожатием скрепили взаимное расположение и понимание.

***

Когда открылась дверь кабинета, девчонки притихли и настороженно вытянули шеи. Мужчины, возникшие на пороге, улыбались – оба! Инна не верила своим глазам. И Артём, поймав её недоумённый взгляд, неожиданно подмигнул, чем сбил её с толку совершенно. Отец же как ни в чём ни бывало поинтересовался:

– А вы чего такие пришибленные? Напугал кто? – шагнул к Стаське, протянул руку, она машинально вложила в неё свою. – Меня зовут Владимир Петрович, – и на её отклик «Стася» завершил этикет знакомства: – Очень приятно. Ну, что, молодые люди, может быть, чаю?

Стаська уж приготовилась отказаться, мол, спасибо, как-нибудь в другой раз, но Артём её опередил:

– С удовольствием.

Она с удивлением посмотрела на друга и вдруг поняла его мудрый ход. Оставлять наедине ещё не успевших помириться отца и дочь не слишком разумно. Лучше, если примирение произойдёт само собой в тёплой дружеской обстановке. Вместе с Инной она ринулась на кухню. А укротитель грома и молнии краем уха уловил её шёпот: «Я же говорила: Артём всё уладит».

Пока мужчины готовили стол, убирая с него вазочки и застилая скатертью (попутно профессор расспрашивал гостя о работе программиста), девушки на кухне готовили чай и бренчали посудой. У Инны дрожали руки, чашка выскользнула и, увернувшись от подставленной ладони, грохнулась на пол, разлетевшись фарфоровыми брызгами.

– Мамин сервиз, – потрясённо прошептала виновница погрома и прикусила губу.

На шум явился отец, посмотрел на осколки, на дочь и провозгласил:

– На счастье! – притянул поникшую голову к себе, поцеловал в растрёпанный хвостик. Из-за его спины трогательную сцену наблюдал «рыцарь», теперь уже подмигивая Стаське.

Чтобы разговор за столом не свернул на банальное обсуждение погоды, которое яснее ясного говорит об отсутствии общих тем для беседы, разности интересов и параллельности взглядов на жизнь, тем более досадно быстро исчерпывает себя, уступая место неловкости и вымученным улыбкам, Артём, как только расселись, сразу озадачил хозяина вопросом:

– Владимир Петрович, а почему бы вам не сделать ремонт в квартире?

Неожиданное предложение застало врасплох не только профессора, обе девушки тоже с удивлением подняли на парня глаза. По мнению Стаськи, что-либо менять здесь, обновлять, переделывать не было нужды. Это же стихийное бедствие, когда сдвигают мебель в середину, кучами укладывают барахло, накрывают всё, чтобы не обляпать, а сами проходят бочком и на цыпочках, как по разбомблённой территории. Обычно на такое решаются, когда обтрепались обои, истёрлись полы, сломалось там что-то, или соседи сверху залили. Здесь же был полный порядок. И если не грянут форс-мажорные обстоятельства, ещё лет десять можно ничего не трогать.

– Ремонт? – поднял брови хозяин. – Зачем? – он тоже не видел смысла в этой затее.

– А просто так! – широко улыбнувшись, нахально заявил Артём, развеселив всех. Даже Инна засмеялась. Впервые за время их знакомства. И Стаськин взгляд невольно обратился к фотографии на стене. Точно, она не ошиблась, магическая заразительность. Улыбка Артёма стала ещё шире. – Когда меняется что-то вокруг – меняешься сам. Начинаешь думать по-другому, и мысли приходят оригинальные, и людей оцениваешь иначе. И старые неприятности выметаются из квартиры вместе со старой обстановкой. А главное – ты сам избавляешься от хлама в душе. Некоторые именно с ремонта начинают новую жизнь.

– Гениально! – у профессора, оценившего идею по достоинству, уже нетерпеливо загорелись глаза. Но сначала он посмотрел на дочь: – Ты как?