Смирнов передёрнул плечами и с надеждой окликнул шедшего впереди Воронцова:
– Делать нечего, придётся сделать привал здесь. Собачий холод. Хоть обсохнем немного. А, Сань? Да и до Угры тут, видимо, рукой подать.
Дождь с каски капал на воротник шинели, просачивался через рыхлое мокрое сукно и холодной струйкой стекал между лопаток. Струйка с каждым шагом становилась всё холоднее и холоднее.
– В траншее сейчас тоже не мёд, – буркнул Селиванов, всё время молча шагавший позади, немного отстав, – так приказал Воронцов.
– Германам вон всё нипочём, – отозвался Смирнов, замедлив шаг и явно не желая идти дальше. – И в дождь, гады, прут. А после боя горячий кофей из термосов пьют.
– У них техника. Они – в танках, бронемашинах. Им за шиворот не каплет. А тут… – Селиванов подошёл к ним. – Ты, Смирнов, прав, тут и портянки просушим.
– Хватит вам трепаться, – сказал Воронцов. Он понял, что Смирнов и Селиванов ждут его решения. – Слышите, что там творится?
– Сань, – не выдержал Смирнов, – когда тебя командиром назначили, ты сразу стал хуже Гаврилова. Тот хоть по делу орёт…
– А я вообще не ору.
– Да. Но хочешь продемонстрировать своё превосходство. У тебя даже на спине написано: я – командир, а вы будете делать то, что я скажу.
– У тебя плохое зрение, – сказал Воронцов. – У меня на спине написано: привал.
Место было слишком приметным. Воронцова беспокоила именно эта открытость места, где они могли стать слишком лёгкой мишенью для противника, если он следит за их передвижением. Но когда он увидел в углу тырла навес, ноги сами понесли его туда, на тот квадратик сухого пространства, не пронизанного дождём, где сверху не капало, а под ногами не чавкало и не сопело. Шинель превратилась в холодный склеп, но всё же именно она удерживала тепло. «Хорошо, что не промокла повязка», – думал он. Но рана от холода начала ныть. В какое-то мгновение в глубине его души, которая, казалось, тоже начала промокать и замерзать на пронизывающем ветру, шевельнулось: «Сейчас бы уже в Подольске был, в госпитале, в тепле…» Из этого липкого состояния его вывел голос неунывающего Смирнова. Как хорошо, что он рядом!
– Ящики, командир. Совсем сухие. Хоть на лучины коли. Береста вот… А давайте, братцы, костерок сголомаздаем! Вот и кирпичики тут имеются. Что тут скажешь, полевая походная кухня в разобранном виде… – И Смирнов вытащил из кучи хлама две кирпичины, разложил их и начал складывать между ними мелкие щепочки. – Тушёнку разогреем, кипяточку поставим. Тушёнка – халявная. Вода вон тоже дармовая. Это, конечно, будет не кофе из термоса, но и не вода из лужи. Так что, ребята, наша жизнь хоть и дала ощутимую трещину, но ещё не раскололась пополам.
Смирнов собирается разжечь костёр. Костёр… Какой, к чертям, у немцев под носом костёр? Смирнов самоуправствует. Нельзя ему позволять разжигать костёр… Но у Воронцова уже не было сил отказать и своим товарищам, да и себе тоже, в возможности хоть немного посидеть в сухом, погреться, может, даже и просушиться хоть как-то.
– Хорошее тут место для летней дойки, – сказал Воронцов, уже спокойно наблюдая за тем, как ловко, быстро и правильно Смирнов собирает костерок. – Водопой – рядом. Луга кругом вон какие… И мошкары, видимо, не так много. Место-то открытое – продувает.
– Кому что, а колхознику и в тырле рай, – усмехнулся Смирнов и сдвинул на затылок каску, с которой всё ещё капало, будто и она тоже пропиталась дождём.
– Если бы не дождь… Место тут красивое. У нас такие же места, очень похожие. – И Воронцов машинально пристроил к «шалашику» сержанта и свою щепочку, отломанную от ящика, а потом, будто очнувшись, вторую, третью.
– А ты что, Воронцов, действительно до войны в колхозе работал? – спросил Селиванов и закашлялся.
Селиванова знобило, руки посинели, и он едва шевелил пальцами.
– Да как сказать… В институте учился. Первый курс агрофака. Ещё как следует и не понял, что это за наука.
– Значит, на агронома учился?
Воронцов кивнул.
– А я на учителя. Истфак. Тоже только первый курс закончил.
– Учёные вы, смотрю, ребята. – Смирнов чиркнул спичкой. – Хорошо, что спички ещё сухие. Ещё бы километр-два прошли, и костёр зажечь было бы нечем. А я в строительном техникуме грыз свой кусок гранита науки.
– После войны много строить придётся, – сказал Селиванов, почти закрывая своими синими ладонями разгорающееся пламя. – Как бомбёжка, вон сколько домов рушится. Метровые стены, а всё – вдребезги. Вот работёнки тебе будет!
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу