Олег Ананьев - Раз Кощей, два Кощей

– Зачем ты ко мне пожаловал, гость незваный, непрошенный, за славой ли явился, за златом-серебром, за девкой красной или за лютой смертью своею?

Иван-царевич оглянулся, неторопливо поворотил злобно захрапевшего коня, спрятал палицу, и, с достоинством поклонившись, заученно заговорил:

– Привет тебе, Кощей, от батюшки моего, Иоанна Мудрого, прислал он меня, царевича Ивана, договориться с тобой полюбовно о неурядицах порубежных, и посылает он тебе обидную грамоту с просьбой возместить убытки, причиненную твоими людишками порубежному граду нашему.

– Чего? – хором удивились ошарашенные неожиданным дипломатическим заявлением Кощей и Ванька.

Иван-царевич между тем достал царскую грамоту с печатями и торжественно продолжил:

– А батюшка мой, Иоанн Мудрый, в свою очередь обязуется не допускать во владения твои ушкуйников и татей, дабы они свирепством своим не чинили тебе всяческий урон и беспокойство.

Иван-царевич перевел дух, довольно улыбнулся и выжидающе поглядел на Кощея.

– Кому урон и беспокойство, мне? – Зашипел от обиды Кощей.

– Я, возмещать убытки? – Захрипел он от возмущения и, видимо, окончательно запутавшись и ничего не понимая, начал вопить.

– Да ты что, Ивашка, изгаляешься надо мной, над Кощеем? Ты что, сюда в лес мой заповедный приехал разговоры со мной разговаривать, или ты смерть мою тут искал, сундук мой курочил?

–Ты это, Кощей, про ящик-то. Уж не обессудь, не трогал я его, он сам побился. – Не очень убедительно начал оправдываться Иван-царевич.

– А если тебе вот это надо, – Иван-царевич достал иглу, – так, можешь забирать, мне она без надобности.

Иван-царевич с улыбкой протянул иглу, но она хрустнула в его крепких пальцах, и обломки упали в густую траву.

– Ой, – удивился Иван-царевич, – извиняюсь, я нечаянно, она сама поломалась чего-то.

– Как же сама, я видел, ты специально иглу поломал, погубить меня захотел, жизнь мою уничтожить, царство мое захватить, богатство мое забрать! – Нудным голосом начал перечислять Кощей прегрешения Иван-царевича.

–Не нужно мне твое царство. – Решительно отмел от себя обвинения Иван-царевич. И подумав, добавил. – Поганое. А иголку свою надобно покрепче делать, а то хлипкая больно.

– Да ты что, молокосос, издеваться вздумал, – задохнулся от гнева Кощей, – надо мной, над Кощеем, издеваться? Да я тебя сейчас в землю по ноздри вобью!

И горячий вихрь пронесся над лесом, земля дрогнула от тяжкого удара, деревья заходили ходуном. Ваньку, пребывавшего в полном непонимании от происходящего, пронзила острая стрела беспокойства. Он представил, как от такого чудовищного по силе удара Иван-царевич уходит по пояс в землю, и Ванькино сердце рухнуло в пятки, а вслед за ним рухнул вниз и сам Ванька, под которым внезапно сломался сук. Ворох листьев разлетелся из-под его ног. Что-то под листьями с хрустом сломалось, и Ванька приземлился рядом с Саврасом. Лес еще волновался, сверху с тихим шелестом опускались листья, с треском опадали сучья, сыпался с раскачивающихся деревьев разный мелкий сор.

«Вот и поговорили» – Подумал Ванька и присел на ворох листьев. Никаких умных мыслей в голове не было, события пошли совсем вкривь и вкось, и изменить что-либо было уже невозможно. И, самое главное, было непонятно, нужно ли что-нибудь изменять.

Сидеть бы сейчас тихонечко, никого не трогать, никуда не торопиться, ни о чем не думать и ничего плохого не делать.

– Хотя торопиться мне сейчас, действительно, некуда. Когда наступит мой черед, мимо меня не пройдут, уж точно не забудут. – Вслух произнес Ванька.

За деревьями тем временем, перекрывая шум потревоженного леса, послышался рассудительный и спокойный басок Иван-царевича:

– Вовсе я не молокосос, и чего обзываться-то? И чего ты, Кощей, стукаешься? Поиграться желаешь или силой помериться? Смотри, как бы эти игры для тебя худом не кончились!

Ванька облегченно вздохнул. С чего это, в самом деле, он решил, что Иван-царевича можно вбить в землю? Нет, Иван-царевич, парень здоровый и сам кого хочешь, может вбить в землю по самую маковку.

Саврас подошел поближе, обеспокоенно осмотрел молчаливого Ваньку круглыми удивленными глазами и зачем-то обнюхал Ваньке лицо. Ванька отшатнулся и оттолкнул Савраскину морду.

– Да отстань ты, нормальный я, неоколдованный! И вообще, – Ванька, наконец, почесал затылок, – может, я зря сомневаюсь, и все идет хорошо, как и должно?

Саврас скептически фыркнул, вырвал клок травы, начал с хрустом ее жевать – как обычно, от большого волнения на Савраса напал жор.