Александр Бруссуев - Я написал книгу

– Words of power are killing me

While the sun displays its teeth.

All mockery is laughing

All violence is cheap.

She said…

"These are my guns

These are my furs

This is my living room."

"You can play with me there sometimes

If you catch me in the mood."

Savage, You savage (Eurhythmics – Savage -).

«Слова власти убивают меня

Пока солнце обнажает свои зубы.

Все насмешки смешны

Все буйства дёшевы.

Она сказала

«Это мои ружья

Это мои меха

Это моя гостиная».

«Ты сможешь когда-нибудь здесь поиграть со мной,

Если я буду в настроении».

Дикая, ты – дикая» (перевод).

Викинги, мечи и топоры, замки и все такое – все это неспроста. В обиходе мечи были не длиннее метра. Длиннее использовались только в замках. И это для защиты не от внешнего врага, а от внутреннего.

Крепости и замки, которые я посетил, не несли никакой оборонительной функции. Ну, придет неприятель, станет под стенами, потому что все ворота закрыты, все мосты подняты, и от нечего делать примется жить своей жизнью. Наладит хозяйство на захваченной территории, разовьет производство, подымет сельское хозяйство – заживет, как человек. А истинные хозяева с подручными сидят в замке и друг на друга дуются. Вот тебе и стратегия!

Нет, не зря предки наши такие громадины подымали из дикого камня. Они и ставили их в таких местах, где существовала возможность прорыва в наш мир того, что из другого мира. Теперь гид может язвительно задать вопрос: «А что же это такое – из другого мира?» Ну, а гад ответит, не поморщившись: «Змей Горыныч, например. Либо иной Змей». «Позвольте», – возмутится гид. «Не позволю», – ответит гад.

Никакой гид никогда не скажет точную дату закладки первого камня под этими величественными сооружениями. Назовут лишь год, когда их принялись переустраивать. У внимательного слушателя или читателя истории может создаться впечатление, что они были всегда. Да так, вероятно и есть. Замки – это печати. Когда эти печати взломали, то в них почти всегда устраивали тюрьмы. Могли бы, к примеру, монастырь организовать с церковью – масштабы позволяли. Но нет, набивали несчастными заключенными, статистика количественного состава которых была настолько гибка, что периодическая одномоментная гибель десятка-другого нисколько не смущала тюремщиков. Все печати сломаны. Что пришло в наш мир?

Слушая громкую музыку, попивая пиво, я открывал для себя все новые и новые тайны мира, о которых никакой писатель еще не писал. Ну, а про писательниц и речь никакая не велась. Поэтому мои викинги в моей книге будут другими. Они не сделаются дикарями, они – наши предки, следовательно, викинги во многом разумнее нас, потому что умели смотреть прямо и видеть отчетливо. Их не заставить думать так, как нужно, их Господ – один, без посредников и спекулянтов.

Менты про меня не вспоминали, я нигде на публике не появлялся. В интернете, так уж сложилось, светиться почти перестал, мне хватало материала, выдавленного из американской библиотеки. Словно бы, я залег на дно. Во всяком случае, так мог подумать сторонний наблюдатель, будь он заинтересован моей персоной. Например, та блеклая девица из странного подразделению «Зю». И я начал успокаиваться, даже перестал переживать, вспоминая, порой, как меня лупили, беспомощного, в стенах зловещего милицейского здания.

Впрочем, переживать-то я прекратил, но ничего не забыл. На самом деле своих врагов, своих истинных врагов, я никогда не умел забывать. Даже в помыслах у меня не было смириться и простить. В помыслах было: ждать. Наступит еще мое время. Обязательно представится возможность ответить на причиненное мне зло. Другое дело, если я не стану этого делать, когда такой момент настанет. Значит, так надо, значит, не очень это враг. Я же не маньяк, чтобы гоняться за каждым, с кем повздорил когда-то.

Но настоящих врагов, как правило, прощать не рекомендуется. Такая вот концепция будет у моих викингов. Враг – не тот, кто смертью грозит, а тот, кто видит в тебе лишь способ добиться своей меркантильной цели любым способом. То есть пренебрегает тобой, как личностью, плюет на тебя, как на человека, получает удовольствие от твоего страдания. В последнее время таких людей развелось преизрядное количество, и каждый норовит прикрыться чужим приказом, маскируя свое личное рвение, а те, кто эти приказы издает, придумывает какие-то дурацкие благие намерения и государственные интересы и bla-bla-bla.

Викинги этого не одобряют. Мои Охвен и Мортен будут с этим бороться в меру фантазии своего создателя. А моя фантазия – еще ого-го, какая фантазия!