Александр Бруссуев - Я написал книгу

– Папа в Новый год под елкой в костюме так плясать будет, – согласилась Варя.

– Или без костюма, – добавил Саня.

– Или без одежды, – вздохнул я.

Да, вообще-то травмировать таким зрелищем тонкую психику стороннего наблюдателя не следовало. Родные-то поймут, что все это не всерьез, а неродные обязательно забьют тревогу, им не объяснить, что так я вживаюсь в образ викинга. Улучат момент и поделятся сомнениями с соседями, а среди них обязательно найдется самое слабое звено, которое поделится с участковым. И так-то наша дача, обнесенная от нескромных взглядов прохожих и проезжих высоким забором из металлопрофиля, на плохом счету у территориального мента. Ему не нравится то, что всем не нравится. А все меня не понимают: не бухаю с деревенскими, даже, если они приносят с собою пойло, перестал им давать денег в долг, ссылаясь на мифические банковские карточки и отсутствие наличности, подкидываю на машине в город совершенно безвозмездно, если кто попросит. Странная личность, если не сказать больше – подозрительная.

Участковый заезжал ко мне вместе со своей собакой для профилактической беседы. Но о чем можно беседовать с выпускником сельхозфакультета университета, чей профессионализм привел его из сельского хозяйства на работу в ментовку? Неудачники всегда громко восторгаются своими неудачами, считая их чуть ли не достоинством. А я привык помалкивать с незнакомыми людьми.

В общем, когда делалось темно, я прибегал с лыж и хватал свой меч. Без него у меня получалось гораздо проворнее, и поначалу, если бы меч был настоящим, то я бы умудрился изрубить себя в капусту. Соседская кошка Дуся с ужасом смотрела на все мои пируэты, ужимки и прыжки. Она всегда садилась на расстоянии броска ножа и не спускала с меня глаз, пока я не совершал особо изящного взмаха. Тут ее терпение лопалось, и она удирала на смежную территорию.

– А ты представь, что еще нужно было напялить на себя целую уйму всяких доспехов, подобных тем, блестящим и полированным, что выставлены в музеях, – говорил я вслед удирающей кошке. – И биться в них. Ведь главная цель – это не мечом крутить на усладу публике, а у противника голову с плеч смахнуть, либо прорезь в нем сделать. Зачем такие огромные мечи? Это все равно, что на вооруженных автоматчиков с базукой напасть: пока один выстрел сделаешь, они уже все рожки опустошат.

Дуся удирала и на диалог не шла.

Я своими упражнениями вытоптал целую площадку возле елок, и, в конце концов, добился комбинации, продлившейся без остановок от начала до конца. Вспотел, конечно, изрядно и даже запыхался.

С черного неба падал легкий снежок, тишина стояла поистине оглушающая, только слегка поскрипывала под ногами моя арена. Техника владения этим мечом у меня, конечно, была еще та – зашибись! Опытный боец сразу же определил бы, что, к примеру, ногу на полную ступню не поставил, руку не довел, поворот начал с опережением. Ну, да некому мне было подсказать, а я добивался совсем другой цели.

Полуторным и двуручным мечом биться можно и даже нужно. Вот только вопрос: с кем? С таким же рыцарем, так же вооруженным: помахался, помахался, кто быстрее устал, тот и голову потерял? Такая баталия больше похожа на турнирную, как мы себе эти турниры представляем. Но в реальной сече важно просто прибить соперника и при этом не позволить ему прибить себя. А если таких соперников много, то нужно сохранить силы не только для одного врага, но и для прочих. Тут один на один не машутся.

Опять же с полным рыцарским набором петрушка какая-то получается. Сколько бы я ни смотрел на доспехи в Савонлинне, Хяменлинне, Тракаях, Аликанте, да вообще, в замках – все они были какие-то маленькие, словно на подростка, либо вовсе – карлика. Гиды говорят, мол, народ рыцарский был такой низкорослый. Но некоторые любопытствующие гады сей же час подходят к мечу в стеклянном саркофаге в другом зале и примериваются: клинок-то длиннее самого рыцаря в полном доспехе. «Как же так?» – удивляются гады. «А вот так!» – отвечают им гиды. «Позвольте», – не унимаются гады. «Не позволим», – прекращают разговор гиды.

Но для кого может годиться длинный и тяжелый меч? Только для больших и, соответственно, неповоротливых созданий. Инерция клинка позволит разрубить какого-нибудь белого медведя напополам. И медведя-гризли – тоже напополам. А носорога – на четверть, потому что кожа у него грубая.

Так, может быть, такое оружие вовсе не против людей? Тогда – против кого? В самом деле, не на охоту же с ним ходить, чтобы медведей и носорогов истреблять. Мой вопрос к викингам недолго оставался безответным. Уже в гараже под звуки Eurhythmics мне пришло откровение.