Ирина Бехталь - Очень приятно, Ниагара. Том 1

– Наливай скорее, Ромыч, ибо усну на ходу, так и не отведав волшебного варева.

Борщ, браво хозяйке, оказался действительно невероятно вкусным. Доедая, я услышала шорох в сенях. На пороге кухни из полумрака прихожей возник парень в милицейской форме. Хозяин, как решила я, и оказалась права. Не смотря на общую аккуратность и приглаженность, что-то в облике парня было невыразимо отвратительным. Крючковатый нос? Тонкие напряженные губы? Подрагивающее веко на левом глазу? Не знаю. Мой висок навязчиво сверлила мысль, что надо уходить, немедленно. Но обессиленное тело покорно сдалось обстоятельствам.

– Привет. Ну, как стряпня моей суженой? Нравится? Я решил к вам присоединиться, как-то странно трапезничать без хозяев, вот, вырвался на перерыв. А ты, Ромка, чего девушку всухомятку потчуешь? Поел уже? Давай-ка сбегай в пристройку, там, в погребе, на дальнем стеллаже знатное маманино вино, тащи сюда.

Рома нехотя поднялся, накинул куртку и вышел из дома. Тотчас хозяин подбежал к входной двери, запер ее на массивную щеколду и развернулся ко мне.

– Давай быстро, у тебя пятнадцать минут. Чего уставилась? Думала, на халяву мента обожрать? Отрабатывать придется! Раздевайся, говорю, живо! Не заставляй меня применять силу! – на меня смотрело патологически агрессивное лицо убийцы из американских триллеров.

И вот такие служат в доблестных рядах милиции. С трудом продираясь сквозь вату усталости, поток адреналина подпитывал мои размякшие силы. Надо выкручиваться, спасаться, срочно необходимо что-то придумать, но что? Мозг лихорадочно подбирал варианты. А на самом дальнем плане, изгнанные за причиняемую боль, корчились подозрения, что всё подстроено. Роман в сговоре с этим злобным насильником? Нельзя думать об этом сейчас, надо решать проблемы в порядке очередности. Перво-наперво – усыпить бдительность тирана в погонах и ориентироваться по ситуации.

– Чего орать-то, сокол? По-хорошему не умеешь? Давай хоть в комнату пройдем, ты ж не собака, чай, бездомная, – насколько могла спокойно и уверенно произнесла я, – давай, дорогой, приголублю тебя, брутального.

Войдя в комнату под конвоем хозяина, я отметила приглашающее разверстый диван, напротив ложа комод с большим телевизором, трюмо в противоположном углу, деревянный детский стульчик и семейное фото на стене возле окна. Со снимка на меня смотрел сам конвоир, молодая особа бледной, если не сказать непривлекательной, внешности и чудный ребенок лет четырех.

– Как зовут-то тебя, гигант секса? Конечно, съеденный борщ – не повод знакомиться, но раз уж обед плавно переходит в интим…

– Какая разница, называй Павлом, давай уже быстрее, без предисловий, перерыв заканчивается – скороговоркой ответил парень, расстегивая брюки и скидывая рубашку.

– Конечно, Павлуша, вот сюда на стульчик одежонку сложу.

Через две секунды я стояла с угрожающе занесенным стульчиком рядом с трюмо и орала распаленному милиционеру:

– Если ты, падаль, сделаешь хоть шаг в мою сторону, я разобью это зеркало, следующим будет телевизор. Ты, кобель, будешь долго объяснять жене и ребенку, какой ураган гулял по вашей квартире. А потом, мразь, тебе придется меня убить, потому что скандал на уровне вашего сельпо я тебе обеспечу! Ментом тебе больше не быть. И, учитывая мои связи, – мужиком тоже.

Сквозь мои истерические крики отчетливо слышался звук ударов во входную дверь. Пользуясь оторопью врага от перемены ролей и градуса ситуации, размахивая стульчиком, я продвигалась к вожделенной двери на свободу. Отодвинула щеколду, бросила орудие защиты и с силой толкнула входную дверь, опрокинув человека, прильнувшего к двери со стороны улицы. Не оглядываясь, выбежала за калитку и помчалась по улице в неизвестном направлении.

И тут силы меня покинули, вся накопившаяся усталость, боль, страх, обида по-детски выплескивались водопадом слез под заунывный скулеж. Моя сумка и верхняя одежда остались в сенях ненавистного дома. На суковатом бревне возле деревянного щелистого забора в покинутой Богом деревне, дрожащая от холода и пережитого стресса я рыдала в голос на безлюдной грязной улице под низким серым небом.

Тут из-за угла показался Рома с моей сумкой и одеждой под мышкой. Он озирался и часто дышал, увидел меня, и лицо приобрело выражение озабоченности и сочувствия. Ну, нет! Размазывая слезы, я встала в позу бойца и стала выплевывать в его сторону гневные и оскорбительные слова.

– Не приближайся ко мне, ублюдок! Предатель! Уйди, я не хочу тебя видеть! Изыди, отродье сатаны! Дьявол в обличье ангела! Как можно было тебе верить! Мерзавец! Ты хуже своего гадкого друга, даже не прячущего гнилое нутро! Поели борщика, идиоты? Он, как хозяин хаты, первым должен был отведать моего тела, а ты потом – паровозом, да? Гнида! Придурок!