Борис Юрьев - Во времена Николая III

Он жестом попросил медсестру сделать ещё одну перевязку, и дружески сказал пациенту:

– Если потревожит нога, приходите. Всегда рад вас видеть.

Медсестра грациозно встала и ловко перевязала ногу.

– До свидания,– попрощался Николай Иванович.

Медсестра любезно улыбнулась.

-До свидания,– ответил доктор, дружески помахивая рукой. На прощанье он добавил.– Всё-таки я был прав, что вы замдиректора по строительству.

Заведующий кафедрой Ярослав Дементьевич воспринимал сельскохозяйственный институт как родной дом, денно и нощно пребывая в нем. Его долговязая секретарша не могла пройти стороной мимо подтянутого и гладко выбритого профессора, при галстуке и начищенной обуви. Она родила ему сына, названного в честь деда Дементием. Новопосвященный отец принял подарок судьбы и женился. По существу штамп в паспорте ничего не изменил в отношениях между ними. Она, молодая и любвеобильная, жила своей жизнью, а он продолжал корпеть в институте. Дементий незаметно рос, становясь мужчиной. Ярослав Дементьевич настойчиво советовал сыну заняться наукой, но тот отнекивался, делая упор на бизнес. Повзрослев, он еще долго метался между родителями, пока не начал жить самостоятельно. Шли годы, длившиеся бесконечно, как в замедленной съемке, пока однажды, коллеги по институту не нашли Ярослава Дементьевича, лежащего на полу, без памяти, в туалетной комнате. Врач посоветовал сменить климат. Появившийся на пороге, бывший ученик предложил постаревшему преподавателю стать руководителем его диссертации и переехать в Научный Городок. Спустя два года переговоры удачно завершились и Ярослав Дементьевич, получив однокомнатную квартиру, перебрался на новое место жительства. На ближайшем ученом совете в разделе «разное» его представили сотрудникам института. Профессор уверенно вышел на кафедру, затмив присутствующих орденами, прикреплёнными к парадному костюму. Посыпались вопросы: кто он и откуда? Его долго не отпускали, а он размеренно отвечал, что прибыл из Средней Азии, где долгие годы являлся заведующим кафедрой сельхозинститута. Практически всю жизнь он занимался хлопком, являющимся монокультурой в данной местности. Профессор выглядел достойно и на прощанье, набросив на плечи плащ, покинул собрание и отправился домой. Как ни казались вопросы легкими, все же напряжение с годами давало о себе знать. Хождение по пустующим улицам вызвало у него больше положительных эмоций, чем нахождение в пустой квартире. Стоящий на углу косметический салон привлек внимание. Появилась возможность скоротать время, сделать подобающую прическу и освежить лицо. Косметолог Анна, женщина средних лет, накрывая белой простынёй усевшегося в кресло пациента, обомлела, увидев на груди три ордена Ленина и орден Красного Знамени.

– Непременно генерал, подумала она,– седой, боевой генерал! Ее сердце ёкнуло от воспламенившейся и нереализованной девичьей мечты выйти замуж за военного и с ним генеральшей уйти на заслуженный отдых.

Нежные пальцы, втирающие ароматные мази на поверхность лица, усыпили пожилого человека. В ответ послышалось сопение. Ярослав Дементьевич спал.

– Что тебе снится, солдат?– проворковала она,– зарево огня или поле сражения?

Женщина размечталась. Ей в юности мечталось, чтобы рядом лежал, мерно похрапывая, заботливый мужчина, на которого можно положиться во всех делах и устремлениях. Мысли ее, как поется в песне, то путались, то рвались. Сердце запело, вспоминая прыгающие строчки из арии князя, мужа Лариной, на балу:

Воспылав нежностью, сердце Анны затрепетало:

В порыве страсти она легонько постучала пальцами по лицу пациента, от чего тот пришел в себя и открыл глаза. В завязавшемся разговоре выяснилось, что он не генерал, а профессор, что было тоже не плохо. Анна совсем недавно сидела на кухне за бутылкой вина и вместе со своей незамужней подругой со стоном пела протяжные русские песни. Сейчас, стоя позади кресла и, помахивая перед лицом профессора пухлой ладонью, как веером, она представляла себя великой актрисой Клавдией Шульженко, репертуар которой был насыщен позитивизмом. Запрыгали строчки из песни «Три вальса». Как там поется, отрывочно вспоминала Анна:

Далее последовала спонтанно возникшая ритмичная мелодия собственного сочинения, под которую воображаемые прыгающие тела, должны были, взявшись за руки, топать и издавать характерные звуки: бум, бум, бум.