Борис Юрьев - Во времена Николая III

Он взял лежащую на коленях салфетку и вытер руки. Сёма воздержался от экспериментов и не стал есть руками. Он не надеялся, что ему подадут воду для мытья рук.

– Я вижу, вы не пользуетесь приборами? Вам вилку и нож заменяет личная ложка, – в свою очередь поинтересовался гид.– В чем секрет?

– Секрет отсутствует,– ответил Сёма.– В моду, как в старину, входит столовое серебро. Когда мы вне дома, возить набор вилок и ножей затруднительно. В ресторанах и кафе я предпочитаю пользоваться серебренной с позолотой ложкой, которую всегда ношу с собой в портфеле. Даже туземцы, не подозревая, что такое деолигодинамия, от которой страдают современные люди, спонтанно протыкали уши и ноздри золотыми и серебряными кольцами. Я не призываю носить кольца в ушах и на шее, но настаиваю на необходимости носить украшения из драгоценных металлов и использовать серебряные изделия во время приёма пищи.

Семёна Михайловича заинтересовала бутылка минеральной воды, стоящая на столе. Он поднял её, приблизил к глазам, и стал изучать формулы, помещенные на этикетке.

– У вас в городе производится природная или искусственная минеральная вода с добавлением ингредиентов?– спросил он у гида.

Молодой человек пожал плечами, засомневавшись, что в Туркмении начнут строить завод по изготовлению искусственной минеральной воды, когда в горах достаточно уникальных источников.

– На столе стоит почти нейтральная вода, которая немного слабит,– сказал профессор.– Рекомендую пить её после сытного обеда.

Он налил воду в стакан и выпил. Сидящие за столом молодые люди, как обезьянки, последовали его примеру. По окончании обеда гид проводил уважаемого профессора до выхода из ресторана. Остановившись у двери, он энергично пожал ему руку. Сёма поклонился гиду и, остановившись перед швейцаром, поклонился во второй раз.

– До свидания,– сказал Сёма, произнося «да свидания», нараспев, с характерным московским говором, заменив «о» на «а». И первую букву «и» на «я», чем выдал себя.

Швейцар, стоящий на страже у двери ресторана, встрепенулся, почувствовав подвох. Было, отчего негодовать. Его провели. Он пропустил в святая – святых того, кого не следовало пропускать, судорожно схватил палку и произнес беззвучную команду в ружьё, после чего принял угрожающую стойку с выпадом вперед коленом, направив остриё палки, как винтовку, в сторону Семёна Михайловича. Глаза старого солдата, надевшего шаровары с генеральскими лампасами, заблестели. Их отблеск напомнил героя, сошедшего с картины, описывающей переход войска Суворова через Альпы.

– Никакой вы не иностранец,– пробормотал он.

Михаил лихорадочно искал выход. Загородив телом шефа от нападок швейцара, он вскоре нашёл его.

– Вы не правильно поняли,– пояснил он швейцару, – профессор только начал изучать русский язык и хорошо знает всего три слова: спасибо, пожалуйста и здравствуйте. Для усвоения пройденного ему часто приходиться повторять знакомые слова. Четвертое слово, которое мы осваиваем, звучит кратко и произносится как одно слово: до свидания.

Михаил повернулся к профессору:

– Tell mе, please,– на английском языке сказал он, после чего перешел на русский язык, повторите: до свидания.

Сема вспомнил о своей роли профессора из Канады.

– До свидания,– старательно произнес он.

Заветное слово »до свидания» он произнёс с прононсом и напористо с французско-английским акцентом. Между до и свидание была выдержана продолжительная пауза, в которой свободно уместилось бы слово: »скорого». Свидание, произнесенное по слогам с ударением на гласных буквах, в свою очередь имело три, не понятных, самостоятельных значения.

Михаил, развернувшись, направился к выходу, оставив двух пожилых, стоящих друг против друга, джентльменов. Один из них, с генеральскими лампасами на штанах, держа палку наперевес, выглядел весьма серьезным. Семён Михайлович с чертиками в глазах с интересом наблюдал за вахтером, исполняющим свой долг. Профессор собирался еще некоторое время прожить в гостинице и посещать ресторан. Ему было не безразлично, какое составит о нем мнение стоящий на вахте вахтер, охраняющий врата ресторана, и ему ничего не оставалось, как продолжать играть роль профессора из Канады.

– До сви… дания,– повторил он, вторя Михаилу, как прилежный ученик.

Инцидент был исчерпан.

В скромном чистеньком кабинете врач, сидя за столом, листал медицинскую карту посетителя. Посреди кабинета больной закрутил вверх штанину, поставил разутую левую ногу на маленькую, выглядевшей детской, табуретку и терпеливо ждал начала приема. Напротив врача, за своим столом, находилась моложавая медсестра, которая, склонив голову на бок, старательно заполняла медкарту предыдущего пациента. Доктор, не поднимая глаз, устало закрыл ладонью лицо и лоб.